Маленький секрет хорошей девочки. Алёна Черничная

оборачиваюсь, округляя зудящие от пролитых слёз глаза. Поза и вид Андрея настораживают ещё больше. Его волосы, всегда аккуратно уложенные, растрёпаны, а пуговицы на рубашке расстёгнуты почти до живота. А сам Никольский как-то неестественно вальяжно развалился на сиденье.

      – Ты что, выпивший? – я настороженно отодвигаюсь, упираясь спиной прямо в пассажирскую дверь.

      Знаю, что несколько раз после наших скандалов он умудрялся садиться пьяным за руль, но рядом меня никогда не было.

      Андрей перестаёт пялиться куда-то перед собой. Повернувшись, он криво морщится, щуря покрасневший, слегка косой взгляд.

      – Ой, вот только не надо. Повод был. Может, у меня, вообще, жизнь из-за тебя рушится.

      – Это у тебя она рушится? – От такого хамского заявления я даже пропускаю нужные нотации о том, что он выпивший за рулем. Слова, что весь день жгли мне душу, сами срываются с языка: – А что тогда говорить обо мне? Мы столько времени были вместе, я думала, что ты родной и близкий человек, которого я люблю и который меня любит…

      Громкий хохот врывается в мои причитания. Никольский, запрокинув голову, просто откровенно ржёт.

      – Божечки-и, это-о-о смешно-о-о, – он со смехом растягивает слова. – Не, я, конечно, подозревал, что ты до безобразия наивная, но не настолько, чтобы быть дурой. Какая к чёрту любовь? – Смех резко останавливается, а Андрей смотрит на меня опьяневшими глазами. – Ты серьёзно думаешь, что я не имел других тёлок, пока вошкался с тобой?

      Я замираю. Даже моргнуть не выходит.

      – Ты изменял мне? – шепчу на выдохе, а в моих висках нарастает пульс.

      – Знаешь ли… Супчик супчиком, а борщика-то хочется…

      Этот издевательский смешок переполняет меня выше края. Вместе с острым чувством ещё одного предательства и болью я получаю и неуправляемый взрыв злости. Даже не соображаю, когда замахиваюсь и ударяю наотмашь Андрея по лицу. Звон пощёчины виснет в салоне машины.

      Это больше, чем моя последняя капля терпения. Дышу часто и испуганно, пока немеет от хлопка моя ладонь. Я сама не ожидала, что сделаю это. Что влеплю этому мерзавцу, что заслужил.

      Но замутнённый взгляд Андрея заставляет меня сжаться на сиденье. Пугающе бездонная темнота в нём становится звериной.

      – Вот сучка охреневшая! – рычит Никольский.

      А через секунду я получаю ответный удар по своему лицу… Огромной, тяжёлой ладонью по щеке.

      Кислород в моих лёгких каменеет, а перед глазами всё двоится и кружится.

      Это сильнее, чем просто боль. Эта боль унизительна. Она раздавливает изнутри так, что хочется закричать. Но у меня выходит лишь хватать ртом воздух, прижав ладонь к месту удара.

      – Руки она ещё распускать будет, – слышу шипение Никольского как будто через туман.

      Дышать. Я не могу дышать. В груди жжёт, словно туда мне льют расплавленный металл. Мой мир не просто рассыпается на кусочки. Я сама рассыпаюсь… Он ударил меня.

      Это конец. Всему конец. Всем моим чувствами и сожалению. Полный финал веры, что со мной ещё может