Маленький секрет хорошей девочки. Алёна Черничная

то, что случилось. Андрея больше нет. И я не хочу оставлять воспоминания о нём чёрной кляксой. Лучше пусть они останутся просто этой тишиной, что сейчас висит над лабиринтом из оградок. Я должна попрощаться с Никольским.

      Пульс во мне медленно, но очень ощутимо набирает скорость, когда я сворачиваю в нужный проход.

      Приходится поднять взгляд выше, чем носки балеток. В горле сушит, когда вижу весь этот специфический антураж, который на фоне буйной зелени и яркого солнца всё равно выглядит гнетуще. Когда замечаю вывеску на дорожке с нужным мне сектором, то внутри всё покрывается инеем. Никита сказал, что я найду Андрея на третьей аллее справа. И я быстро цепляюсь за неё взглядом. Сворачиваю, замедляя шаг, и моё дыхание сбивается.

      Возле изящно выкованной и явно самой новой здесь железной ограды и среди уже завядших цветов я замечаю женскую фигуру, облачённую в тёмно-синее длинное платье. Она стоит ко мне спиной и пока не замечает меня.

      Я понимаю, кто это, с первого взгляда, потому что вижу короткие пепельные волосы, собранные ото лба чёрной повязкой.

      Никольская. Она здесь. Я замираю посреди дорожки. В мои планы не входило вновь пересекаться с этой женщиной. И подумать не могла, что мы встретимся с ней именно здесь и сейчас.

      Но теперь оторопело смотрю на её спину. Желание развернуться и сбежать – первое, что посещает мои мысли.

      Я делаю осторожный шаг назад, сильнее сжимая ладони на своих предплечьях.

      И Никольская, видимо, чувствует моё присутствие. Она резко оборачивается, а я окончательно прорастаю ногами в землю.

      Передо мной убитая горем мать. Лицо Аллы Сергеевны осунулось, волосы лоснятся от нечистоты, а губы, в прошлый раз изящно подчёркнутые помадой, стали двумя бледными линиями.

      – Ты… – резко выдыхает Никольская, протыкая меня пустым взглядом.

      Сглатываю сухой комок в горле и решаюсь заговорить:

      – Алла Сергеевна, здравствуйте. Мне так… – выходит сипло и сдавленно.

      – Какого чёрта? – грубо перебивает она. Смотрит на меня так презрительно, что я делаю ещё полшага назад.

      – Я… К Андрею… Я хотела…

      – Не смей! – взвизгивает Никольская на всю округу, истерично тряся головой. – Не смей даже имя его произносить!

      – Алла Сергеевна…

      – Да как у тебя, драной потаскухи, хватает наглости заявиться сюда? – Она плавной поступью выходит из-за оградки, направляясь в мою сторону. – Тебя здесь быть не должно. Тебя и в живых быть не должно. Почему ты не сдохла? – выплёвывает Никольская.

      Этот вопрос вонзается мне в самое сердце. Её реакция на меня пугает ещё больше, чем тогда, в клинике. Что за глупая ирония судьбы? Почему нам нужно было встретиться с ней именно сегодня?

      – Я… уже ухожу, – бормочу я и пячусь.

      Делаю два неуверенных шага назад, не в силах отвести глаз от жуткого образа Аллы Сергеевны. Тёмное, глухое под горло платье, озлобленный взгляд расширенных глаз… Эта женщина сейчас похожа на злую ведьму из детских сказок. Только всё, что