Мелкий бес. Федор Сологуб

на него:

      – Ну уж вы, туда же, сами ничего придумать не умеете, на готовенькое прохаживаетесь!

      Володин обиделся и сказал с достоинством:

      – Я и сам могу, Марья Осиповна, а только как мы в компании приятно время проводим, то отчего же не поддержать чужую шутку! А если это вам не нравится, то как вам будет угодно, – как вы к нам изволите, так и мы к вам изволим.

      – Резонно, Павел Васильевич, – со смехом одобрил его Рутилов.

      – Уж Павел Васильевич за себя постоит, – с лукавою усмешкою сказала Преполовенская.

      Варвара отрезала кусок булки и, заслушавшись затейливых речей Володина, держала нож в руке. Острие сверкало. Передонову стало страшно, – а ну, как вдруг зарежет. Он крикнул:

      – Варвара, положи нож!

      Варвара вздрогнула.

      – Чего кричишь, испугал! – сказала она и положила нож. – Ведь вы знаете, у него всё привереды, – объяснила она молчаливому Преполовенскому видя, что он поглаживает бороду и собирается что-то сказать.

      – Это бывает, – сладостным и грустным голосом заговорил Преполовенский, – у меня был один знакомый, так тот иголок боялся, все боялся, что его уколют и иголка уйдет во внутренности. И ужасно боялся, представьте, как увидит иголку…

      И, раз начавши говорить, уже он не мог остановиться и все на разные лады пересказывал одно и то же, пока его не перебил кто-то, заговорив о другом. Тогда он опять погрузился в молчание.

      Грушина перевела разговор на эротические темы. Она рассказала, как ее ревновал покойник-муж и как она ему изменила. Потом рассказала слышанную от столичного знакомого историю о любовнице некоего высокопоставленного лица, как она ехала по улице и встретила своего покровителя.

      – Она ему и кричит: здравствуй, Жанчик! Это на улице-то! – рассказывала Грушина.

      – А вот я на вас донесу, – сердито сказал Передонов, – разве можно про таких знатных лиц такие глупости болтать?

      Грушина испуганно залепетала:

      – Да ведь я что ж, – мне так рассказывали. За что купила, за то и продаю.

      Передонов сердито молчал и пил чай с блюдечка, налегая на стол локтями. Он думал, что в доме будущего инспектора не подобает непочтительно говорить о вельможах. Он злился на Грушину. Еще досадовал его и был ему подозрителен Володин: что-то уж слишком часто называл он Передонова будущим инспектором. Один раз Передонов даже сказал Володину:

      – Что, брат, завидно, небось! Да, вот ты не будешь инспектором, а я буду.

      На это Володин, придав своему лицу внушительное выражение, возразил:

      – Всякому свое, Ардальон Борисыч, – вы в своем деле специалист, а я в своем.

      – А Наташа-то наша, – сообщила Варвара, – от нас прямо к жандармскому поступила.

      Передонов вздрогнул, и лицо его выразило ужас.

      – Врешь? – вопросительно сказал он.

      – Ну вот, чего мне врать, – ответила Варвара, – хоть сам поди к нему, спроси.

      Это неприятное известие подтвердила и Грушина. Передонов был ошеломлен. Наскажет чего и не было, а жандармский на ус намотает и, пожалуй, напишет в министерство. Это скверно.

      В