Мелкий бес. Федор Сологуб

– Валерия. К такой не знаешь, как и подступиться. Как ее обругаешь? Как ее толканешь? Как на нее плюнешь? Изойдет слезами, осрамит на весь город. Нет, страшно с нею связываться. Вот Людмила, так та проще. Не взять ли ее?»

      Передонов подошел к окну и стукнул палкою в раму. Через полминуты Рутилов высунулся из окна.

      – Чего тебе? – спросил он с беспокойством.

      – Передумал, – буркнул Передонов.

      – Ну! – испуганно крикнул Рутилов.

      – Веди Людмилу, – сказал Передонов.

      Рутилов отошел от окна.

      – Черт очкастый, – проворчал он и пошел к сестрам.

      Валерия обрадовалась.

      – Твое счастье, Людмила, – весело сказала она.

      Людмила принялась хохотать, – упала в кресло, откинулась на спинку и хохотала, хохотала.

      – Что ему сказать-то? – спрашивал Рутилов, – согласна, что ли?

      Людмила от смеха не могла сказать ни слова и только махала руками.

      – Да, согласна, конечно, – сказала за нее Дарья. – Скажи ему скорее, а то еще уйдет сдуру, не дождется.

      Рутилов вышел в гостиную и сказал шепотом в окно:

      – Погоди, сейчас будет готова.

      – Да живее, – сердито сказал Передонов, – что там копаются!

      Людмилу проворно наряжали. Минут через пять она была уже совсем готова.

      Передонов думал о ней. Она – веселая, сдобная. Только уж очень любит хохотать. Засмеет, пожалуй. Страшно. Дарья, хоть и бойкая, а все же посолиднее и потише. А тоже красивая. Лучше взять ее. Он опять стукнул в окно.

      – Стучит опять, – сказала Лариса, – уж не за тобой ли, Дарья?

      – Вот черт-то! – выругался Рутилов и побежал к окну.

      – Чего еще? – сердитым шепотом спросил он, – опять передумал, что ли?

      – Веди Дарью, – отвечал Передонов.

      – Ну, подожди, – свирепо прошептал Рутилов.

      Передонов стоял и думал о Дарье, – и опять недолгое любование ею в воображении сменилось страхом. Уж очень она быстрая и дерзкая. Затормошит. Да и чего тут стоять и ждать? – подумал он, – еще простудишься. Во рву на улице, в траве под забором, может быть, кто-нибудь прячется, вдруг выскочит и укокошит. И тоскливо стало Передонову. Ведь они бесприданницы, – думал он. Протекции у них в учебном ведомстве нет. Варвара нажалуется княгине. А на Передонова и так директор зубы точит.

      Досадно стало Передонову на самого себя. С чего он тут путается с Рутиловым? Словно Рутилов очаровал его. Да, может быть, и в самом деле очаровал его. Надо поскорее зачураться.

      Передонов закружился на месте, плевал во все стороны и бормотал:

      – Чур-чурашки, чурки-болвашки, буки-букашки, веди-таракашки. Чур меня. Чур меня. Чур, чур, чур. Чур-перечур-расчур.

      На лице его изображалось строгое внимание, как при совершении важного обряда. И после этого необходимого действия он почувствовал себя в безопасности от рутиловского наваждения. Решительно застучал он палкой в окно, сердито бормоча:

      – Донести бы, – заманивают. Нет, не хочу сегодня жениться, – объявил он высунувшемуся к нему Рутилову.

      – Да