Любовь по правилам и без. Юлия Гауф

сколько комнат?

      – Три.

      – Всего-то? – возмутилась Катя, и я прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

      Еще несколько вопросов, и мне придется прекратить это безобразие.

      – Я один живу, ребёнок. Когда нет жены и детей, скажу уж как есть, мужику хватает шалаша, а у меня – трешка.

      – Значит, детей у вас нет. А жена была?

      – Катя, – покачала я головой. – Хватит. Простите, Егор.

      – Ничего. Жены нет и не было.

      – А почему не было?

      – Катя! – надавила я.

      – Не до того было, – ответил моей дочке Егор.

      – А…

      – Кать, лучше расскажи нам о своих одноклассниках! – прервала я отбившуюся от рук дочь. – Катя, кстати, сейчас на домашнем обучении. Но раз уж заговорила, то в январе можно вернуться в школу. Да, Кать?

      Катя пожала плечами, и снова дернула Егора за рукав.

      – Дядя Егор, покажите маме, как нужно шар катать. А то снеговик у нас будет безголовый.

      Егор оставил свой шар, подошел к моему позорному мутанту-снежку, и принялся катать его по снегу.

      – Вот так. Катайте, снег налипнет сам. Может, на ты перейдем? – спросил он тихо, и я кивнула. – Ты говорила что Катя на домашнем обучении, и что-то о том, что она заговорила. О чем это ты, если не секрет?

      – Не секрет, – ответила я полушепотом. – Во-первых, я извиниться хотела, что дочке позволила такие вопросы задавать. Не решалась я осадить её. Катя молчала месяц. Почему молчала я не хочу говорить, это…

      – Личное?

      – Да, – поморщилась я. – Личное и неприятное. Со мной дочка не говорила до вчерашнего вечера. Вчера вытащила из нее пару слов, и всё. Но с тобой, – я пожала плечами, недоумевая, чем же привлек Егор мою дочь, – сам видишь – болтает, не в силах замолчать. Потому она и на домашнем обучении, кстати. Перешла во второй класс, поучилась, а потом замолчала. Пришлось самой взяться за её обучение.

      – И как? – Егор перекатил свой шар поближе к моему.

      – Программу второго класса я осиливаю, – поделилась я. – Тяжеловато, конечно, в тишине учить ребенка. Но те же четверостишия, которые она должна наизусть учить и читать, я разрешаю ей записывать по памяти. Так и проверяю знания, которые она должна заучивать. Справляюсь. Но надеюсь, тишина позади. И, кажется, благодаря тебе.

      – Ты мне льстишь, – сосед улыбнулся так обаятельно, что я забыла на мгновение про снежный шар.

      Егор симпатичный, конечно, но я на радио работаю, и работаю давно. Потому знакома со многими селебрити. В тусовке редко можно встретить некрасивых людей. То есть, прививка у меня есть, и на внешность я не ведусь лет с двадцати.

      Но в этом мужчине… нет, я не влюбилась, едва ли я сейчас вообще не это способна, сердце еще кровоточит, но я не могу не заметить, что в Егоре есть не только внешность. Есть самое главное – обаяние и, пожалуй, доброта.

      От доброты я отвыкла еще в детстве, наверное. Мужчины этого качества обычно стесняются. Рисуются бэд-боями, или выпячивают цинизм. А добро если в них и есть, то они тщательно его скрывают за ухмылками и раздевающими взглядами, к которым я тоже привыкла.

      А этот мужчина… непривычный, пожалуй.