Кирза. Вадим Чекунов

значит – сутками, без сна, на воротах.

      Взводом командует прапорщик Воронцов Виктор Петрович. Ворон.

      Плотный, с мощной шеей и огромным животом. Низкий лоб, массивные надбровные дуги и тяжелая челюсть делают его похожим на знаменитые репродукции Герасимова первобытного человека.

      У Воронцова, по его собственным словам, за плечами пять образований. Начальная школа, вечерняя школа, школа сержантов, школа прапорщиков и школа жизни.

      Солдат он называет ласково "уродами", "монстрами" и "ебаными зайчиками".

      Одно из развлечений взводного – имитировать половой акт с дикторшами телевидения.

      Этим он здорово скрашивает просмотр программы "Время".

      Стоит несчастной появиться на экране крупным планом, как Воронцов обхватывает телевизор руками, прижимается животом к экрану и делает характерные движения.

      При этом он запрокидывает голову и раскатисто хохочет.

      Ширинку, слава Богу, не расстегивает.

      Отец двух дочерей – толстеньких, но симпатичных, тринадцати и пятнадцати лет.

      "Жалобы какие имеются?" – каждое утро на разводе спрашивает нас Ворон.

      В ответ на молчание поглаживает себя по животу и кивает: "Ну и правильно! Жаловаться в армии разрешается лишь на одно – на короткий срок службы." Одно из любимых его высказываний:

      – Солдат не обязан думать! Солдат обязан тупо исполнять приказания!

      Сморкается прапорщик следующим образом. Наклонясь вперед и чуть вбок, зажимает волосатую ноздрю и ухх-х-хфф! – выстреливает соплю на асфальт. Если тягучая субстанция не отлетает, а, повиснув под мясистым носом, начинает раскачиваться туда-сюда, он неспеша подцепляет ее большим пальцем и рубящим движением руки сбрасывает вниз. После чего достает из кармана носовой платок и тщательно вытирает пальцы.

      "В целях экономии имущества и содержании его в чистоте" – поясняет он, аккуратно складывая и убирая платок.

      Появляется во взводе редко. Дыша перегаром, ставит на разводе боевую задачу и исчезает. Зато обожает завалиться в казарму после ужина и учинить разгром тумбочек – навести уставной порядок.

      Служба вся держится на сержантах и неуставщине.

      Как и полагается.

      Мы, однопризывники, начинаем понемногу узнавать друг друга. То, что не проявилось в карантине, вылезает наружу здесь.

      Сахнюк родом из Днепропетровска. Утиный нос, маленькие вечно воспаленные глазки, низко скошенный лоб, безвольный подбородок и истерично сжатые губы. Сам невысокий, ноги несуразно короткие. Ходит как-то странно, размахивая руками и подав корпус вперед. "Ему бы челку с усами отрастить, и вылитый Гитлер!" – хмыкнул как-то раз Борода и кличка прилепилась к Сахнюку намертво.

      Челку ему, понятно, отрастить не дали, а вот под нос заставляли прилеплять квадратик черной изоленты, и после отбоя Сахнюк изображал фюрера. Влезал на табуретку и, вскидывая правую руку, орал что есть мочи: "Фольксваген! Штангенциркуль! Я-я! Натюрлих!" Как-то раз попробовал отказаться, был избит в туалете