Кирза. Вадим Чекунов

Дембель неизбежен, как заход солнца! Удачи тебе! Давай!

      – Счастливо.

      Положив трубку, я присел на краешек тумбочки.

      Бывает же такое… Не все из них звери.

      На тумбочку нам звонят постоянно. Из казарм, с КПП, с объектов. Отовсюду, где есть телефон. "Сколько?" – рявкает в трубке устрашающий голос. Нужно назвать оставшееся до ближайшего приказа количество дней. "Вешайтесь, духи!" – блеют нам в ответ.

      Проблема в том, что звонили и деды, и черпаки. Последним, соответственно, до приказа на полгода больше.

      – Кому? – спрашиваю, стоя на тумбочке во второй раз. – Деду или черпаку?

      Трубка захлебывается руганью.

      – Ты, душара, сам знать должен! Попробуй только ошибись, сука! Ну! Сколько?!

      – Вешайся! – отвечаю.

      В трубке что-то квакает. Обещают сейчас же прийти и убить.

      – Приходи.

      Кладу трубку.

      До конца наряда в мандраже.

      Никто не пришел.

      Некоторые пытаются вынести из столовой куски "чернушки", черного хлеба – его, в отличии от пайкового белого, выставляются целые подносы. Прячут в карманах сахар.

      Сержанты устраивают внезапные обыски.

      К найденным кускам добавляется целая буханка. Весь хлеб приказывают сожрать за несколько минут. Нормативы разные. Всухомятку – пять минут. С кружкой воды – две. Иногда предлагают выбирать самому.

      Удивительно – знают ведь, что не уложатся, а все равно пытаются, запихивают огромными кусками, давятся, блюют…

      За невыполнения "норматива" получают по полной.

      С сахаром любит развлекаться сержант Роман. Заставляет зажать кусок зубами и бьет кулаком снизу в челюсть. Бывает, сахарные крошки вылетают вперемешку с зубными.

      Каждый раз, обыскивая меня, Роман по-детски удивляется:

      – Длинный! Как же так – тебя голод не ебет, что ли? Вон какой ты лось! Чего хлеб не нычешь?

      – У меня метаболизм замедленный, – обычно отвечаю я.

      К научным словам сержант Роман испытывает уважение. Молча бьет меня кулаком в грудь и переходит к следующему.

      Сержант Роман отличается удивительным мастерством. В долю секунды он может нанести пару коротких и точных ударов по скулам провинившегося. Да так удачно, что не оставляет синяков. Челюстные же мышцы у жертвы на пару дней выходят из строя.

      Получивших свое от Романа легко вычислить в столовой – они не едят второе, а осторожно, вытянув губы, пытаются пить с ложки суп.

      По-южному веселый и задорный, Роман щедро награждает нас, духов, "орденом дурака". Суть заключается в следующем.

      На выданной нам форме металлические, со звездами, пуговицы крепятся к сукну специальной петелькой-дужкой.

      Роман, как эсэсовец Мюллер из "Судьбы человека", проходит вдоль шеренги на вечерней поверке и размеренно, с силой и неумолимостью парового молота, каждого бьет кулаком в третью пуговицу сверху.

      Через несколько таких поверок на груди расплывается синяк размером с блюдце. В центре – маленькая черная вмятина от дужки.

      Ее, эту самую дужку, я загнул, прижав к основанию пуговицы, в первый же день, по совету, полученному