Кола. Борис Поляков

Давай, давай, пошел сюда вот…

      Он резко толкнул Андрея, и тому снова, как совсем недавно еще, захотелось рвануть ружье, забросить его подальше и бежать. Бежать куда глаза глядят, куда несут ноги. Бежать, лишь бы не слышать погоняющих окриков, не чувствовать себя в стаде, шарахающемся от свиста кнута, улюлюканья загонщиков и лая собак.

      Смольков двумя руками нахлобучивал шапку, поспешно заверял конвой:

      – Идем, милыя, уже идем…

      Андрей обреченно пошел за Смольковым. Смешанная с завистью к старику на причале, шевельнулась ревность к хозяину и упрек: «Что ж не попрощался-то?»

      6

      Их вели берегом у воды, вдоль крепости. Стены ее из толстых, в обхват, бревен, темно позеленевшие, от земли поросшие мхом. Конвоиры держали ружья на изготовку, шли торжественно. Коляне уступали дорогу, провожали кто откровенно любопытным, кто сострадательным взглядом. Мальчишки останавливались, притихшие, в глазах любопытство и недоумение. А те, что поменьше, босоногие и грязноносые, в длинных рубахах, бежали следом и радостно кричали: «Рестантиков ведут! Рестантиков ведут!»

      Смольков не обращал на это внимания. Он шел суетливо, предсказывал:

      – Не горюй, Андрюха. Скоро уж. Вот сведут к исправнику – и караул долой. Без них ходить будем. Определят на квартиру, и смотреть за нами никто не будет…

      Хозяин шел где-то следом. Андрей слышал, как он осторожно говорил старику:

      – Рассказывали мне, очень уж грузит Кир шхунку-то. Отчаянный он у тебя.

      – Грузит, грузит, – соглашался старик. – Оттого и часу спокоя нет. Киру-то все по-своему надо. Оно и дай бог, чтоб получилось, только ведь спокойнее, когда без риску-то…

      – Это смолоду. Пообвыкнет – будет, как все, беречься.

      Матрос с почтовым мешком обогнал их, свернул к крепостной башне и скрылся в ее чреве. На башне искусно вырезанный деревянный герб царский: во всю стену орел о двух главах. Под орлом ворота в башне раскрыты настежь. За ними тень сумрачная, подземельная. Андрей чуть замедлил шаг. В спину уперся штык, и конвоир прикрикнул:

      – Ну-ну, проходи!

      От боли Андрей отпрянул, – обернувшись, схватил за штык, резко дернул его к себе. Конвоир споткнулся и выпустил ружье. Онемело прирос взглядом к Андрею, хватая воздух пустыми руками, будто что-то искал впотьмах, и испуганно зачастил:

      – Ты пошто, ты пошто?!

      Второй конвоир оторопело моргал глазами. Не зная, что делать дальше, Андрей опустил ружье.

      – А пошто ружьем балуешь? – хозяин со стариком стали рядом. Голос у Платоныча строгий. – Скотину и то добрый хозяин не бьет…

      Старик, смеясь, посоветовал:

      – Мушкет-то бросить в залив, наперед знать будет…

      Кузьма Платоныч забрал ружье, вернул его конвоиру.

      Андрею сказал строго, медленно:

      – Горька твоя доля, а в искушение впадать не надобно. – И спросил конвоира: – Куда вы теперь с ними?

      Солдат, получив ружье, обрел независимость и дар речи:

      – Знамо куда, к исправнику.

      – Прости,