Кола. Борис Поляков

ровен час, в малую воду на мель выскочишь, будешь кукарекать, а то и судно мне загубишь.

      Взяли правее, шли близко к скалам. Какие они, однако, костлявые! Что как суденко бортом об них? Хозяин говаривал, тут акулы. А о них Андрей за дорогу наслушался…

      Кузьма Платоныч успокоился, продолжал:

      – Летом, Андрей, в Коле остаются только те мужики, что суда чинят или дома. Остальные все на промысле. Домой только осенью возвращаются: отогреться, отлежаться да праздники по завету отцовскому честно справить. Наступает у них тогда ликованье. И песни, и сказки, и ребята со звездою ходят, и ряженые… Коль улов прибыльный, зимуют весело. А весной опять в море. Оно хотя и горе, а без него-то вдвое…

      За мысом, казалось, был тупик. На пути встала гора, и к ней сошлись оба берега, закрыли проход по заливу. Гористый правый берег косился на залив густою тенью, а дальше на воде, прямо в глаза – много солнца. Но Андрей рассмотрел: под горой прилепился незнакомый город. Он сверкал куполами церквей, сползал почти до самой воды угрюмой, как и всё вокруг, крепостью, вставал на пути: не объедешь, не обойдешь.

      – Ну, вот и подходим. Даст бог, сгрузим почту да вас, грешных, и сами отдохнем. А поутру уж, если ветер будет, дальше пойдем, к норвегам…

      Смольков изогнул в повороте голову, смотрел на хозяина снизу вверх, вмешался заискивающе:

      – Часто, поди, туда ходите?

      – В Норвег-то? Часто… – И подумал о чем-то. – Не ходи мы, так им хоть с голоду помирай…

      – Как это? – удивился Смольков.

      – А так. Хлеб им возим, пеньку, лесок да то-се по мелочи. Мы-то их побогаче живем…

      – А ваши матросы сказывали: там богаче живут.

      Лицо хозяина посуровело. Надвинул на глаза кожаный картуз, смотрел вперед, на город, хмыкнул:

      – Есть и живут. Кто умом наживной да к делу пришивной. А у кого свыку нет или сам ошкуй, тому нелюбо везде. И в Коле вон, кто умеет покрут обряжать иль с умом торговать – тоже живет. – И голос стал строже. – Что тебе на других глазеть да в чужом кармане деньги считать? В Коле и тебе место сыщется. Видел я, какого ты из полена медведя резал. Руки умелые, на них и надейся… – И опять подобрел лицом. – Коляне тоже зимой, да и летом, на промысле, час есть свободный, любят поделушки резать: зверье какое, птиц ли, утиц или чаек. Режут из дерева, гнут из прута да раскрашивают. Баско выходит. Вешают потом в чистых залах или украшают ворота, палисадники да мезонины. – И повернулся к Смолькову: – Вот и ты на хлеб заработаешь, не умрешь с голоду…

      Матросы убирали паруса. Хозяин следил за ними, говорил рулевому:

      – К причалу-то бортом, бортом правь. – А сам то и дело на берег поглядывал.

      На берегу редкой толпой бабы и ребятишки, а на отрубистом причале одинокий старик.

      Сухой и высокий, стоит неподвижно, опираясь на трость, ждет судно.

      – Игнат Василич Герасимов, – промолвил хозяин. – Уважаемый человек в Коле. Видать, о сыне справиться вышел. Сам уже не стал в море ходить, постарел. А смолоду моряк ходовый был. Страсть как Север любил. Тут кругом и земель и морей таких нет, где б не бывал он.