Штормило! Море волнующих историй. Елена Чиркова

приступы животного жгучего страха.

      Арендовать другое жильё я пока не могла.

      Смена работы, на которую я решилась месяц назад, была кульбитом рискованным. Я экономила каждую копейку, боясь остаться с «фигушкой в кармане».

      Личная моя жизнь и вовсе разладилась, многолетний вялотекущий любовный роман, словно старый и грустный тягловый мерин, пал вдруг на бок, да и сдох.

      «Наконец-то, – с облегчением подумала я, – туда тебе и дорога».

                                          * * *

      – Где Новый год встречать будешь? – спросил меня Вовка, когда мы шли на очередное задание редакции мимо магазинных витрин, торжественно мерцающих весёлыми огнями.

      – А, – безнадёжно хмыкнула я, – дома встречу. Куплю в гастрономе селёдку под шубой… Ещё в моём холодильнике давным-давно стоит недопитое вино «Изабелла» в картонной коробке, надеюсь, оно не прокисло. Включу телевизор, приволоку на диван ватное одеяло, зароюсь в него… в квартире очень холодно… чокнусь с ведущими «Голубого огонька»… Вот и вся моя программа новогодней ночи.

      – В Новый год – одна? – удивился Вовка.

      – Одна. Совсем одна!

      – А я с сыном Новый год встречать буду. Приходи, если хочешь.

      – Хочу, – как «за соломинку» ухватилась я за Вовкино предложение. – Конечно хочу!

                                          * * *

      Я нажала на кнопку звонка.

      Дверь медленно приоткрылась.

      В проёме я увидела мальчика лет шести-семи.

      Дневной зимний свет, которого хватало сполна, когда я бодро шагала по свежезастеленной снегом улице, теперь умалил свою милость.

      Здесь, в подъезде, его источником служило только мутное подъездное окно.

      Мне пришлось прищурить глаза, чтобы получше рассмотреть белокурого ребёнка, стоящего на пороге.

      Его острое лицо казалось тем более бледным, почти размыто-голубым, как будто бы служило фоном для больших и тоже голубых (таким бывает небо в конце марта) глядящих на меня усталых детских глаз.

      Но взгляд мой резко съехал ниже.

      Мальчику на грудь.

      Там, под тщательно отутюженной рубашкой, стремясь к подбородку, уродливо бугрился горб.

      – Вы Марина? – спросил меня мальчик. Его вопрос лёг на свист, доносящийся из груди, как слова песни на музыку.

      – Да. А ты Влад?

      – Ну конечно… Входите.

                                          * * *

      Влад отступил внутрь, и я шагнула в квартиру.

      – Давайте куртку, – маленький хозяин услужливо потянул меня за рукав. – Папа сейчас вернётся. Он в магазин убежал. За ванилью.

      – Что печёте?.. Запах-то, запах! – с наслаждением поводя носом и вытаскивая из сумки нарядный свёрток, спросила я.

      – Штрудель. Яблочный, – скороговоркой ответил мальчик, более заинтересованный моими действиями, чем беседой. – Что это? Подарок?

      – Подарок.

      – Только не сочиняйте, что Дед Мороз передал… Я не маленький.

      – Ну почему же Дед Мороз? –