Штормило! Море волнующих историй. Елена Чиркова

мне едва прикоснуться к лакомству, как я тут же ощутил сытую усталость.

      Опустив книгу в картонную коробку из-под пачек с макаронами «Мутлу» (в переводе с местного – «счастье»), взятую у супермаркета, я закрыл глаза.

      И мне уже казалось, что шум с дороги – вовсе не шум.

      А колыбельная ночного моря.

                                          * * *

      Меня зовут Марина.

      Мне двадцать шесть.

      Внешность моя слишком обыкновенна, чтобы подробно её описывать. Подтверждение тому – частые возгласы знакомых, примерно такие:

      – О! Чугункова, я недавно видела девушку, вылитая ты! Я чуть было не кинулась ей навстречу… Потом гляжу, вроде не ты.

      – А… так это моя сестра-близнец! – как от назойливой мухи, отмахиваюсь я от очередного приписанного мне сходства. – Нас все путают!

      Впрочем, был в моей жизни ещё такой случай, который вкратце обо мне расскажет.

      Как-то раз я оступилась на лестнице и вывихнула ногу. Пришлось ехать на приём к «дорогому» доктору с хвалебными рекомендациями.

      – Балерина? – неожиданно спросил меня он, острыми пальцами впиваясь в больную мышцу.

      – Я? Нет! Что вы? Конечно нет, – не без сожаления отреклась я от образа, по ошибке мне приписанного. – Я лыжница… Бывшая.

      – А… я смотрю, ты жилистая, – пояснил своё предположение доктор. И в первый раз за приём взглянул мне в лицо утомлёнными, в красных змейках лопнувших прожилок, умными глазами.

      Потом врач выписал мне рецепт.

      И я, одетая в чёрную обтягивающую водолазку, у гардеробного зеркала закрутила свой хвост в пучок на затылке, напялила тяжёлый дутый пуховик и с нафантазированной гордостью самой собой покинула больницу.

      Я шла, прихрамывая и представляя себя балериной, подстреленной театром в ногу.

                                          * * *

      Близился Новый год.

      На календаре торопливо частил декабрь.

      Я пришла в редакцию газеты, в которой тогда работала журналисткой.

      – Вот, Чугункова, это тарелка, – фотограф Вова, возникший внезапно, нахлобучил на мой рабочий стол чистый лист бумаги форматом А4, – пусть полежит пока… Я тортик тебе оставил… Ты жди, я сейчас…

      Не успела я спросить Владимира о том, по какому случаю банкет, как взамен мелькавшей между редакционных столов взлохмаченной светловолосой головы уходящего фотографа выплыла на первый план широкобёдрая, давно уже зрелая женщина, корректорша Вера.

      – У Вовки день рождения сегодня, – Вера приподняла белёсую бровь, – не знала?

      – Откуда? – оправдывалась я. – Месяц всего в редакции работаю… Эх, хорошо бы подарок купить.

      – А ты купи, купи, – Вера протянула мне мой текст, ею поправленный. – Тортик – это ведь прелюдия к пиршеству… Вовка обычно такой ужин закатывает, что пальчики оближешь! Он уже приволок из дома кастрюли. В прошлом году голубчиками нас угощал, салатиками всякими.

      Вера сглотнула слюну.

                                          * * *

      Весь начавшийся