Похищенная партитура. Гоар Маркосян-Каспер

с преступлением. Очень может быть, что даже с убийством.

      Он оглядел всех троих, и объявил:

      – А теперь, пожалуйста, следуйте за мною в дом.

      Диана взглянула на Калева, по виду мужа было понятно, что он догадывается, к чему эта процессия. Все машины, кроме той, огромной, из которой вылез комиссар, успели уехать, в ней неподвижно сидел водитель и слушал монотонный тум-тум современной так называемой музыки.

      Они вошли в дом, поднялись на второй этаж, и комиссар показал на дверь флейтиста – она была приоткрыта.

      – Вы в таком виде оставили квартиру, когда уходили на спектакль?

      – Нет, конечно, нет, – пробормотал флейтист. – О боже! Значит, я был прав…

      Шатаясь, он вошел.

      – А вы, когда выходили, не заметили, в каком положении была дверь? – обратился комиссар к Калеву.

      – Специально я внимание не обратил, но, думаю, она была закрыта.

      Комиссар посмотрел в сторону Дианы.

      – Закрыта, – подтвердила она.

      Из квартиры тем временем послышался вопль:

      – «Лир»! Они украли мой «Лир»!»

      Комиссар быстро вошел, Калев, не задумавшись, последовал за ним. Диана колебалась секунду, никто ее входить не приглашал – но и не запрещал, и она присоединилась к другим. В прихожей она мягко отодвинула Калева, вставшего на пороге гостиной, и взглянула внутрь. Там царил страшный беспорядок, папки и отдельные листы покрыли пол, было ощущение всемирного потопа, только не воды, а нотных бумаг, они валялись даже под роялем, стоявшем в углу. И среди всего этого хаоса на коленях стоял флейтист и рыдал:

      – «Лир»! Они украли «Лир»!

      Калев и Диана переглянулись.

      – Пошли, – шепнул Калев.

      Он взял Диану за локоть и вывез из квартиры. Последнее, что она услышала, был недоуменный голос комиссара:

      – Какой лир? Лиры давно не в ходу, у нас теперь евро.

      Аппетит Дианы пропал бесследно, сгинуло в небытие и возвышенное настроение, сопровождавшее их всю дорогу от театра до квартиры. Даже обсудить ситуацию не удалось, Калев замкнулся и не выказал желания побеседовать. Диана очень хотела спросить, так ли уж необходимо было информировать комиссара о штрафе, но она знала, что если муж в подобном настроении, задавать ему вопросы бесполезно, все равно не ответит. Они молча выпили чаю и почти сразу после этого легли, но Диана еще долго не могла уснуть. Калев рядом давно похрапывал, а она все вертелась и вертелась, вернее, особо даже не вертелась, так как боялась разбудить мужа, но ощущение было именно такое, что вертится. Ну и влипли же они! Конечно, их вряд ли станут обвинять в убийстве, но каких нервов это будет стоить? Чтобы забыть свои проблемы, она переключилась на других персонажей этой грустной истории. Как ни странно, она больше переживала за флейтиста, чем за контролера, она все вспоминала, какой трагический вид был у Фабиани, стоявшего на коленях среди партитур – еще бы, найти такой раритет, и почти сразу же его утратить! Контролер в Диане положительных эмоций не вызывал, и она никак не могла заставить себя посочувствовать ему. Она пожурила себя – все-таки человек погиб, чересчур жестокое наказание за какой-то штраф, хоть и не самый оправданный. Она попыталась представить