Камень в огород. Анна Яковлевна Яковлева

нужен камень, вот ты и ищи. – Генерировав идею, я выдохлась.

      – Я в шоке! Ты что, совсем соображать не в состоянии?

      – Конечно, не в состоянии, – заныла я, – между прочим, у меня температура. Я вообще устала и не хочу больше разговаривать. Иди к себе, я спать буду.

      – Пока будешь спать, подумай, кто из твоих одноклассников может нам помочь.

      – Все, все, иди к себе!

      Наташка выскользнула за дверь, но как я ни сопротивлялась, мысли возвращались бумерангом в ту ночь, к памятнику жертвам фашизма, от которого перед самым носом у современников варвары-вандалы так технично увели городскую достопримечательность. Город осиротел!

      В мою больную голову стали забредать совсем уж безумные идеи… Я додумалась до того, что как патриот своего города не могу оставаться в стороне…

      Пришлось перекреститься, избавляясь от помыслов, как учит бабуля.

      … Утром Наташка растолкала меня безжалостной рукой.

      – Надо съездить к памятнику, пошарить вокруг, может, что-нибудь интересное найдем, – выдала сестрица, подтверждая наихудшие опасения.

      Я потянулась в мягкой и теплой постели и зевнула:

      – Поезжай, конечно.

      – Собирайся, пойдешь со мной.

      – Это еще зачем? – обалдела я.

      – Чтобы ты ничего не растрезвонила бабуле, пока меня не будет!

      Я распласталась на постели, как герой Луи де Фюнеса:

      – Их бин больной.

      – Свежий воздух лечит, – не допускающим возражения тоном заявила Наташка.

      – Спорим, меня бабуля не отпустит, – попыталась ухватиться за соломинку я.

      – Это я беру на себя.

      Не в характере Наташильды было откладывать задуманное.

      Через час мы уже тащились в центр города. Наташка выглядела на все сто: брючки-капри, маленький, расшитый бисером жакет… Я висела на поручне набитого битком троллейбуса в серой мешковатой куртке и таких же штанах.

      Бабулю Наташка виртуозно спровадила к соседке, с которой вступила в преступный сговор. Я прямо вижу, как она это провернула:

      – Баба Люба, – Натка округлила глазки, изображая Бэмби, – бабуля не отпускает меня на свидание. Так я никогда не выйду замуж!

      Озера глаз, как по заказу, наполнились влагой, носик покраснел, губки задрожали и изогнулись подковой – последнему садисту станет не по себе.

      Баба Люба садисткой не была:

      – А парень-то стоящий?

      – О чем речь! – преобразилась Наташильда. – Принц, баба Люба! Образованный, работает в администрации, машина своя, квартира – серьезный человек, перспективный. Бабуля говорит, если такой хороший, пусть в дом приходит. При дуэнье встречаться – это же средневековье! Напугаю человека, сбежит. А мне уже двадцать пять!

      Слезы бриллиантовой россыпью засверкали в синих глазах.

      Баба Люба свернула огородные работы и позвала бабулю «на минуточку». Забегая вперед, скажу, что этой «минуточки» нам хватило, чтобы съездить в центр города, обшарить клумбу, вернуться домой и сделать вид, что мы никуда не отлучались.

      После