Камень в огород. Анна Яковлевна Яковлева

бабуля, увидев мое состояние. Состояние было критическим.

      – Вечно ты ее защищаешь, – это был еще один излюбленный прием Наташильды: старшая внучка манипулировала бабулей, подлавливая на слабости к младшей внучке.

      – Яйца курицу учить вздумали, – оскорбилась бабушка, – совсем от рук отбилась чумовая девка. Вот ведь характер, а ну, кыш отсюда!

      Наташильда подалась в свою комнату, по пути сделав мне знак следовать за ней.

      – Меня, значит, в рубище вырядила, а сама вон в чем, – войдя следом за сестрой в ее комнату, затянула я.

      Наташка меня не слышала. Сестрица покрутилась перед зеркалом, осталась довольна отражением, сняла серьги, ухватилась за подол платья и потянула вверх. Платье вывернулось и накрыло Наташку с головой. Сестрица извивалась, приседала в немыслимом танце, напоминая змею, меняющую кожу. Все складывалось так, что я могла особенно не утруждать себя и не ломать голову над тем, как сообщить Наташке, что я прокололась с вышивкой на платке, и теперь Коршунов знает адрес Анны Голубевой, то есть наш.

      – У меня вообще из-за тебя одни неприятности! – радуясь возможности испортить настроение сестрице, сообщила я, – пришлось назвать адрес наш домашний!

      – Какой адрес? – сестрица сдернула, наконец, с головы платье, из него высунулась красная, злобная физиономия фурии-русички.

      – Наш!

      – Это еще зачем?

      – Так получилось. Следователь по фамилии Коршунов орал на меня, грозил закрыть в обезьяннике, ну, я разревелась, достала платок, а на платке – вензель с моими инициалами. Он прицепился, чей платок, если я – Катя Маслова, я и сказала, что А.Г – это Анна Голубева, моя подруга. Тогда он потребовал, чтоб я назвала адрес, ну, я и назвала – наш. И очки бабулины у него на столе оставила.

      Наташка перед зеркалом надевала коротенький халатик. Услышав про очки, она оторвалась от созерцания себя любимой и посмотрела на меня, как на малахольную.

      – Замечательно! Теперь сиди и жди в гости следователя.

      Мне Наташкино пророчество по понятной причине не понравилось.

      – Почему это я должна сидеть и ждать Коршунова? Это ты должна его ждать.

      – С каких это пряников?

      Наташильда в этот момент, наклонив голову, расчесывала волосы щеткой.

      – А с таких: ты меня отправила давать показания? Ты. Ты сочинила дурацкую легенду и придумала мне имя? Ты!

      – А сколько ему лет? – неожиданно заинтересовалась Наташка, продолжая висеть головой вниз.

      – Старый. Лет тридцать.

      Наташильда резко распрямилась, взметнув блестящие пряди волос, не отрывая глаз от своего отражения, повертела головой, подвигала бровями и бросила щетку на столик.

      – И как он вообще?

      Я ждала этого вопроса, поэтому быстро забралась на кровать, скрестила ноги и подробно описала следователя Коршунова.

      Наташка устроилась напротив, обняла подушку и, расширив глаза, слушала, не перебивала (чего я не припомню за всю свою жизнь), а когда я закончила, спросила, есть ли у Коршунова кольцо на безымянном пальце правой руки.