Керосиновый фонарь. Владимир Алексеев

снова мантра не зашла…

      «Послушай, Сократ, для чего ты сократствуешь?..»

      Послушай, Сократ, для чего ты сократствуешь?

      Послушай, Эзоп, для чего ты эзопствуешь?

      Ведь этим стократно ты ближних не радуешь,

      А только раздорам и сварам способствуешь.

      Жене не приносишь ни драхмы за лекции,

      Детишкам статира за вирши не выгорит.

      И тёщи сентенции, вовсе не лестные,

      В тебе обличат неискателя выгоды.

      И плебс, и начальство, то зрелища требуя,

      То хлеба, на слово твоё раздражаются.

      Не модно сократство, эзопство не трендово,

      Они от людской глухоты отражаются,

      К тебе возвращаются, жалят неистово,

      Царапают всё, что отглажено лаково.

      Уж лучше скитанье по миру Улиссово,

      Уж лучше на подвиг натуга Гераклова.

      Толпа порицает за все прегрешения,

      Но самые-самые в мире несносные —

      Сократство с эзопством, недуги душевные,

      Которые всюду поэзии свойственны.

      Страты

      Рождением не тех коснулись страт,

      И, вырастая, не сменили страты.

      Я не спрошу тебя: «В чём сила, брат?» —

      В бессилии мы оба виноваты.

      И в том, что наглость доблести сродни,

      И в том, что хамство – не порок, а каста.

      Что делать с этим? Поздно, извини! —

      Не знаю я от гибели лекарства.

      Быть может – щит, быть может – ловкий меч,

      Быть может – несгибаемое слово.

      Я знаю только: в эту землю лечь

      Нам всем дано, и нет пути иного.

      Я знаю лишь: нам всем гореть дотла,

      Пока в кострах духовные кастраты

      Сжигают наши книги и дела,

      И наши дети не меняют страты.

      Я верю, брат, о том ты не ревнив,

      Что многих, кто камлает Люциферу,

      Не всем доступный социальный лифт

      В далёкую возносит стратосферу,

      Что ты готов до смерти быть собой,

      И не носить трагическую маску.

      Но нас берут мерзавцы на "слабо" —

      Простые, человеческие массы.

      Осталось чуда ждать: а вдруг, а вдруг

      Чудачествами новой Лисистраты6

      Порвётся прежних страт порочный круг

      И именем Народ заменит страты.

      «Когда у женщины велик запас словарный…»

      Когда у женщины велик запас словарный,

      Она не часто и по делу говорит.

      Но это случай, прямо скажем, антикварный,

      Нам шепчет опыт искушения коварный,

      Что женский род на этот счёт не даровит.

      В одной из тысяч… ста звучит приятный зуммер,

      Огонь поэзии вмещается внутри.

      Гораздо чаще, предлагая неразумно

      Запретный плод или яичницу-глазунью,

      Она бросается коротким словом: «Жри!»

      Но впрочем, это предсказуемо ложится

      На график гауссовой чёртовой кривой,

      А небожитель, если встретится,

6

«Лисистра́та» – комедия древнегреческого драматурга Аристофана, созданная около 411 г. до н. э. В основе сюжета – история о том, как афинянка Лисистрата, стремясь остановить нескончаемые войны, убеждает женщин греческих городов отказывать мужьям в исполнении супружеского долга до тех пор, пока не закончится кровопролитие