Керосиновый фонарь. Владимир Алексеев

в жеоде2 доломитом

      У живой истории в тени.

      В гулкости пещер, в походе длинном,

      Где любой пролив и остров нов,

      Нам светили Ферсман или Шлиман,

      Нас водили Беринг и Дежнёв.

      Думалось: такою будет взрослость,

      Радость без сомнений и дилемм,

      И для сердца главной будет роскошь

      Непрестанных странствий по Земле.

      Но осели солнечные взвеси,

      Дымные настали времена,

      И плутает словно в тёмном лесе

      Некогда свободная страна.

      На иные роскоши и вкусы

      Повернулось жизни колесо,

      Захлестнули брокерские курсы,

      Словно иностранное лассо.

      Мы с тобою прежними остались,

      Грубым непокорны временам.

      Подступает сумрачная старость

      К возрастам позднейшим, но не к нам.

      Жизнь свою прожив без сожаленья,

      Чувствуем: диктуют нам устав

      То же беспокойное стремленье,

      Та же заповедная мечта.

      Потревожит сердце молодое

      Детства неисчерпанный лимит,

      Стоит только взвесить на ладони

      Найденный в карьере доломит.

      Шахтёр

      Тот взгляд я помню до сих пор,

      Сильнее не задело бы.

      Мальчишек вопрошал шахтёр:

      «А это что за дерево?»

      И сам был как мальчишка рад,

      Рукою трогал листики,

      Как будто это райский сад,

      Как будто это мистика.

      Как будто в играх, пьян и туп,

      Он изучал локацию:

      Осину, клён, берёзу, дуб,

      Рябину, вяз, акацию.

      Он ликовал, светился весь,

      Листочки охорашивал

      И о названии древес

      Трикратно переспрашивал.

      Рассказывал, что всю-то жизнь

      Вгрызался в землю штреками,

      А в лес сводить – такой режим —

      И негде, да и некому.

      Со смены выйдешь как хмельной,

      Дойдёшь до дома – падаешь.

      Попьёшь вечерний чай с женой,

      Пироженкой порадуешь.

      В посёлке сером горняков

      С тоскою заоконною

      Десятки лет их быт таков

      Промежду терриконами.

      И я подумал – наверху

      В полях, в садах и рощицах

      Считаем мы за чепуху

      Любить природу ощупью.

      Нам так привычен здешний вид,

      Весны и лета весточки,

      Что сердце вовсе не болит

      О лепестке и веточке.

      Ещё подумал я тогда,

      Не в силах успокоиться,

      Что за "героями труда"

      Большое горе кроется.

      Народ от правды так далёк,

      И век живёт, не ведая,

      Насколько дорог уголёк

      За "трудовой победою".

      Что уходящие в забой

      В суровых робах засветло —

      Не уходящие в запой,

      Но жизнь проходит замертво.

      Что будет в седине нелеп

      Весенним ветром треплемый

      Мальчишка,

2

жеода – полость внутри камня, сплошь покрытая кристаллами природных минералов