Жуга. Осенний лис. Дмитрий Скирюк

некоторое время на ощупь пытался развязать ему руки, пыхтел. Ругнулся, сломав ноготь.

      – Не… Крепко связали.

      – Ч-чёрт… – Жуга повёл плечами. – Без рук ничего не могу. Ты-то цел?

      – Вроде… – Реслав прислушался к своим ощущениям. – А как твоя нога?

      – Как всегда, – буркнул травник.

      – Слышь, Жуга, – позвал Реслав. – Как ты думаешь, куда Ганка подевалась?

      Жуга промолчал.

* * *

      Стемнело.

      В томительном молчании тянулись ночные часы. Свитка Реслава осталась у Довбуша на дворе, и его нещадно ели комары. Жуга был в рубахе, но и он то и дело кривил губы, сдувая назойливых кровососов. Руки и ноги у обоих затекли. Хотелось пить.

      – Как думаешь, Жуга, что с нами сделают? – наконец нарушил молчание Реслав.

      – Коли Ганку не отыщут, то прибьют, наверное, – нехотя отозвался травник. – А с судом ли, без – всё едино.

      – А ежели отыщут?

      – И тогда хорошего не жди.

      – Да… – Реслав помолчал. – Знать бы, что на деле случилось! Может, спросить… Кто там, на страже? – Он подполз к дверям, несколько раз ударил пятками в доски. – Эй, караульный!

      Послышались шаги, скрипнул засов.

      – Чего тебе?

      Реслав крякнул досадливо:

      – Влашек!

      – Выйти надо, – буркнул он. – По нужде.

      – Лей под себя, погань, – процедил караульщик сквозь зубы и захлопнул дверь. Шаги смолкли.

      – У, морда! – Реслав сплюнул, подвинулся к стене. – Этот расскажет, жди-дожидайся… Эх, угораздило!

      Некоторое время оба молчали. Реслав привстал, попробовал дверь плечом на прочность – устояла. За стенками сарая назойливо трещали цикады – ночь выдалась тёплая и светлая. В маленькое окошко под потолком виднелся клок звёздного неба.

      – Полнолуние сегодня, – словно услыхав мысли Реслава, сказал Жуга. – Для нечисти самое раздолье.

      – Так ты думаешь, Ганка… – начал было Реслав и смолк.

      – Ведьма? Ты это хотел сказать? Нет. Наоборот, пожалуй…

      – Это как? – опешил Реслав. – Это ты о чём?

      – Ни о чём. Ей ведовство вообще не дастся.

      – Откуда знаешь?

      – Оттуда.

      Опять воцарилось молчание.

      – Жуга, – позвал Реслав. Ответа не было. – Жуга!

      – Чего тебе?

      – За что они нас так? Мы же ничего плохого не сделали. Неужто ворожба – такой грех?

      Жуга засопел сердито, заёрзал.

      – Может, и грех, – наконец сказал он. – Хрен его знает.

      – А я так думаю, – продолжил Реслав, – ежели дано умение, значит, так и надо и винить тут некого. Разве что из зависти.

      – Когда-то и я так думал, – пробормотал Жуга. – Умение! Эк сказал… Попробуй разберись, награда это или наказание. Нам самим не понять, а остальным – и подавно… Спроси вон у Влашека – он тебе растолкует, что к чему. Эх, руки связаны!

      – Жуга.

      – Ну?

      – Расскажи о себе.

      Жуга блеснул белками глаз, опустил