В полночных звёздах правды нет. Избранное. Редьярд Джозеф Киплинг

возню, на двуногих резню,

      на приливы её и отливы,

      Где Знамя Павлинье взметалось ныне

      величественно и горделиво.

      Но драки нет злей, и нет веселей,

      и не бывает зловещей

      Той, где правительственный караван

      Боу сжимает, что клещи,

      И подумал Бабу: «Искушать судьбу

      мне, пожалуй, что нé для…»

      И подумал Бабу: «Искушать судьбу

      не бу… Сбегáю немедля!»

      Но судьба решила на свой манер

      (как это бывает обычно):

      Последнюю повозку с бою взять

      Боу решил самолично!

      Но тот, кто дёру давал в ту пору,

      увидев, что Боу рядом,

      Воскликнул: «Ах!» и – на Боу в страхе

      свалился живым снарядом!

      Бабу годами служил властям

      под гнётом двойного груза:

      Росла с годами мошна с деньгами,

      а также росло его пузо.

      Двадцать стóунов весил доспех

      на Боу (об этом торговцы

      Помнят – и всюду праздному люду

      блеют, что глупые овцы).

      Двадцать стóунов весил Бабу

      (плюс высота и скорость),

      И Боу с Бабу вступить в борьбу

      помешала внезапная хворость.

      Внезапная бóлесть закончила повесть,

      потух разбойный пламень,

      И Боу Да Тон повалился, как бык,

      и на месте застыл, что камень.

      Бабу на разбойнике, почти на покойнике,

      от страха взвыл оголтело,

      Но Боу дух, как и пламень, потух

      и с шипеньем покинул тело.

      Так в бою за добычу свою

      жалко и некартинно

      Боу, страшный чиндви́нский смерч,

      сдох, как простая скотина!

      _________

      Однако ж, вернуться пора в Симури́,

      вернуться пора в то место,

      Где О’Нил, посадив на колени жену,

      ласкает её, как Невесту,

      Где боль солдата, что он когда-то

      почувствовал в миг раненья,

      И где стон его, словно сон его,

      словно дьявольское виденье

      Былых потерь – забыты теперь,

      как бойни побед-поражений,

      Здесь, в цветочном раю, в обезьяньем краю,

      которого нет блаженней.

      Портупея снята, портупея пуста,

      пройдены чёрные мили, –

      Здесь и сегодня Благодать Господня –

      на капитане О’Ниле!

      Но кто это? Вон – пришёл почтальон,

      путь проделав неблизкий.

      Парень ражий стоит с поклажей,

      протягивает записку:

      «Сто десять рупий прошу прислать.

      Адрес указан ниже».

      «Сто десять рупий?» – удивился О’Нил. –

      «Однако, что я тут вижу?»

      То пришла посылка. Почесав в затылке,

      за нож он взялся привычно,

      Взял молоток, постучал чуток…

      Та к был прерван завтрак обычный.

      Крышка открылась, и – покатилась…

      О’Нил удержался от стона

      Едва-едва: то была голова

      врага его – Боу Да Тона!

      Приклеена к голове