В полночных звёздах правды нет. Избранное. Редьярд Джозеф Киплинг

без совести,

      выдавали злобные враки

      Об усталых ребятах, о белых солдатах,

      что ходят в форме хаки,

      Что тяжёлым шагом по холмам и оврагам

      идут через джунгли, что ныне,

      Совершая работу, умирают в болоте

      и приют находят в трясине,

      Что творят историю по Воле Виктории,

      что отдают свои жизни

      За Гордость Расы, за всех за нас, и

      за Мир для своей Отчизны.

      Из таких вот ребят был набран отряд,

      (их полк звали «Чёрным Тироном»).

      О’Нил-«Хитрован» этот дружный клан

      возглавил в войне с Боу Да Тоном.

      Семьдесят солдат составляли отряд.

      Гнались они дни и ночи,

      Ночи и дни гнались они

      за тем, кто был зверя жесточе.

      Ирландские парни из Гóлуэя,

      из Лаута и Милна здесь были.

      Нанося потери и неся потери,

      перед смертью они шутили,

      И всякий раз в их последний час,

      уходя из этого мира,

      Благословляли они даже грязь

      на подмётках своего командира.

      Им с ним повезло; но, как назло,

      всё не везло с добычей:

      Обойти ловушку, не попасть на мушку

      у Боу вошло в обычай.

      И всё ж Боу Да Тон был врагом покорён,

      его терпением адским.

      Он взглянул с интересом на ирландских солдат,

      и его интерес был братским!

      Так мир устроен: где с воином воин

      воюет, там ум, разбужен,

      Открывает вдруг, что лучший друг –

      это враг твой, что кровью заслужен.

      Раздвинули ветки; по сигналу разведки

      ирландцы вышли из мрака

      В ночном бою, в рассыпном строю –

      атака! атака! атака!

      Рванули, как бесы, из туманной завесы.

      Залп! Дорога – открыта. –

      Мелькнула набедренная повязка –

      Мелькнула серьга из нефрита. –

      Какое «ура»? Убитых – гора,

      и пламя в деревне ярое,

      А Боу Да Тон ушёл за кордон,

      чтобы снова приняться за старое!

      И, прокляв со страстью ирландское счастье,

      смолкли все, и молчали, покуда

      Один из них, что был скромен и тих,

      не промолвил: «Ну, ловок, паскуда!»

      И мёртвых своих схоронили они,

      доели говядину скоро,

      И, как в прежние дни, принялись они

      ловить бирманского вора.

      «До греческих календ», говорят,

      но кому-то пришла идея,

      И – понеслось: «Пока О’Нил

      не вернётся с головой лиходея!»

      О’Нил гонялся за ним по холмам,

      на равнине его беспокоил,

      Но вновь Боу Да Тон холмы оседлал

      и, к тому же, силы удвоил!

      Но сын Востока был бит жестоко.

      Однажды в бою упорном

      Разбили чёрта за пределами форта,

      что бы у него опорным.

      И когда Светило вниз покатило –

      зá день оно устало –

      В покинутый лагерь они вошли.

      Деревня огнём пылала.

      Там