Поющие в преисподней. Рассказы. Константин Шахматов

никто не будет иметь никаких дел. А еще, я могу привлечь внимание полиции к вашим темным делишкам. Вас привлекут за такую торговлю…

      – Черта вам лысого! – взорвалась старая, – А вы докажите!

      – Ну-у-у, – протянул гость, – Это проще простого.

      Старуха истерически рассмеялась, запрокинув покрытую черным платком голову.

      – Да не родился такой человек, чтобы справиться с Марфой Фезалевой!

      – Ой, ли?

      – Истину говорю! Вы меня знаете.

      Ведьма схватилась рукой за суковатую палку, приподнялась со скамейки. Её маленькие глазки прищурились, длинный нос заострился. Вот-вот, и начнет изрыгать из себя колдовские проклятья.

      – Если Я захочу, не будет вам покойного места ни в том свете, ни в этом!

      – Так, значит?

      Гость испугался. Похоже, не только в Михайловском, но куда и подалее, знали о нехорошей репутации Марфы Авдеишны.

      Купчина быстро поднялся, прихватив со стола деньги.

      – Значит, вы от нашего уговора отказываетесь?

      – Сами же виноваты.

      – В таком случае, на себя и пеняйте!

      Сжав головной убор в кулаке, коммерсант зашагал к выходу. Через секунду дверь в сенях громко хлопнула.

      Закряхтев от натуги, ведьма дошла до двери, и взглянула на улицу. Там Акакий Акакиевич плюхнулся в бричку, и дал пинка кучеру:

      – А, ну же, поехали!

      Дождавшись, когда бричка исчезнет, старуха позвала внучку:

      – Машенька-а-а!?

      Из двери кладовой появилась прятавшаяся там девушка.

      – Да, бабушка, – сказала она, сложив на груди руки.

      – Уехал, мошенник! – выдохнула старуха, – Всю плешь мне проел. Угрожал. Хотел тебя, мою деточку, от родной бабки забрать, увезти.

      Мария покорно кивнула.

      – Но я не дала, славатегосподи. А то чуть-чуть, и согласилась бы. Всевышний отвел.

      Старуха набожно закрестилась.

      – Да то к лучшему. Стар он для тебя, внученька.

      Митя, успев к тому времени ретироваться, с облегчением выдохнул. Бросив взгляд на предательский кузовок, он, боком-боком, вышел из большого сарая через заднюю дверь, и побежал прочь.

      Ветки больно хлестали в лицо, корни деревьев, выступающие из земли, норовили сунуться в ноги. Запнувшись несколько раз, он все-таки изловчился, и продолжил свой бег по непроходимому лесу. Остановился он только возле завязанной грубым узлом ели, чтобы перевести дух.

      Ноги моей здесь не будет! – в сердцах вымолвил он.

      ***

      Следующий день Митя скучал в Михайловском. Уехать домой он не мог. Необходимо было дождаться среды, чтобы пойти в банк, и забрать деньги. Он даже не представлял себе, как повезет их домой на маленьком пароходике? И главное, в чем? Спрятав в нижнем белье? Ведь это такие деньжищи, каких он раньше и в руках не держал…

      А пока он бродил без цели по улочкам; глазел на редких прохожих; заходил в попадающиеся по пути лавки, но ничего там не покупал; один раз выпил несладкого чаю, и съел