Поющие в преисподней. Рассказы. Константин Шахматов

горлом.

      – Тихо, … свои.

      – И сколько тебе присудили? – расспрашивал дядька, пока его недовольная чем-то супруга молчаливо собирала на стол.

      Собирала – через чур щедро сказано. Поставила самовар и две чашки, добавив к ним серебряную сахарницу.

      – Пять, – отвечал Митя, и помедлив добавил, – тысяч.

      Дядька Григорий, так его звали, округлил в удивлении глазки.

      – Неужто?

      Митя кивнул.

      – А мне с гулькин нос! Облигации займов на триста рублей. А срок погашения знаешь когда? У-у-у-у!

      Григорий Петрович махнул рукой, раздосадованный. Однако, в глазах его Дмитрий уловил нескрываемую заинтересованность.

      – А я, знаешь ли, служу потихоньку в маленькой должности. Жалование не ахти, а дети наши с Матрёной Ильинишной, повзрослели, да поразъехались. Сами живут. А нам что, старикам, – теперь второй этаж квартирантам сдаем. Там, кстати, и для тебя местечко найдется.

      – Понятно, – хмыкнул студент, – И сколько я буду вам должен?

      – Что ты, что ты! – воскликнул Григорий, – Тебе же как родственнику!

      Потом секунду подумал, и произнес:

      – Договоримся.

      ***

      С улицы вновь послышался лай. Дядька вытянул шею, пытаясь с места разглядеть что там.

      – Матрен, сходи, глянь! – выкрикнул он.

      По доскам крыльца зашлепали босые ноги. Скрипнул засов, цепной пес неожиданно стих. Громкий лай сменился едва слышным повизгиванием.

      – Кого еще черт принес? – протянул Гриша.

      В сенях послышались шаркающие шаги, открылась входная дверь.

      – Авдеишна! – воскликнул родственник, скрипнув отодвигаемым стулом, – Проходите, милости просим. Устали небось? Присаживайтесь.

      Сгорбленная старуха, что донимала Данилова на оглашении завещания, перешагнула порог. Суковатая палка, на которую она опиралась, стукнула об пол.

      – Да, уж, – проскрипела она, делая на сморщенном своем лице подобие кислой улыбки, – Мы ешшо в вашу церкву сходили, Угоднику свечку поставили.

      – Как не зайти, – лыбился Гриша, – Раз в год заезжаете к нам, так что вроде доброй традиции получается?

      Старуха махнула сухонькой ручкой.

      – Тфу тебя, леший. Не по традиции надобно ставить, а по закону.

      Женщина сделала пару шагов вперед, а из-за спины у нее появилась та самая девушка. Она проворно обогнула старушку и, подхватив стул, поставила его перед бабушкой.

      Старушка закивала маленькой головой, затянутой в черный платочек, и стала присаживаться, подрагивая коленками. Внучка помогала ей в этом, держа за тощую руку.

      – Спаси бог, кровинушка, – проворковала старуха.

      Прислонив палку к столу, женщина уставилась на Данилова.

      – И ты здесь?! – в глазах старухи вспыхнули смешливые искорки, – Что, надумал жониться?

      Митя решительно замотал головой.

      – Нет, …мне еще рано.

      – Дурак ты, …хоть и ученый. Не знаешь, от какого