Дверь Ноября. Валентина Осколкова

забыть о любопытстве, вернуть альбом и бежать без оглядки.

      – Какая разница? – так сильно удивилась Лена, вскидывая брови, что стало ясно: играет. И переигрывает.

      Янка опасливо пожала плечами, отступая, но не успела: Лена уже переключилась на старую тему, и серые глаза почти ощутимо скользнули по спрятанной за толстовкой рыбке:

      – Ну, а ты, может, тоже дашь глянуть? – Лена подалась вперёд, бесцеремонно протягивая руку: – А подержать?

      Янка отшатнулась, загораживаясь альбомом, и вдруг с какой-то озаряющей ясностью поняла, что совсем не может определить возраст Лены.

      – Дай мне подержать твою рыбку, Ян!

      Лена выпала из любых возрастных примет. На молодом лице пряталось слишком много морщинок, слишком взрослые глаза (даже тот, невинно распахнутый, смотрел теперь совсем иначе!), а в движениях сквозила сила, какой не может быть у вчерашних школьниц – не физическая.

      Такими бывают старые шаманки, а может, королевы на пенсии – когда телесная оболочка от старости истончается, и истинная, внутренняя сила, как дракон, прорывается сквозь неё.

      Лене до такой старости было ещё с полвека, но…

      «Если она вдруг признается, что ей уже триста лет, я не удивлюсь», – билась в голове нелепая мысль.

      Лена вздохнула, вытянула альбом из разжавшихся Янкиных рук… и рассмеялась, и сила скрылась за беспечно-подростковой улыбкой, за лукавым прищуром:

      – Ладно, милый ребёнок, как хочешь. Не сейчас – так потом. В верное время, в верном месте… Будем считать, я и так всё знаю.

      Это не было похоже на угрозу, да и улыбка была самой беззаботной, но…

      – А я – ничего не знаю, – огрызнулась Янка, пятясь. Она слишком хорошо помнила, что ещё полминуты назад Лена была совсем другой.

      – Не знаешь? – с сочувствием в голосе протянула Лена. – Вот ведь зараза он, да?

      Янка замерла с поднятой ногой:

      – Кто?!

      – Никто!

      – Но… ты сейчас сказала: «Вот ведь зараза он»! Кто «он»?

      Лена усмехнулась: быстро дёрнула уголком губ и только затем выдохнула носом короткий смешок-«пф».

      – Тебе послышалось.

      – Да слушай, что вообще…

      Лена перебила её, приложив палец к губам, и кивнула куда-то за спину Янки. Та обернулась, но ничего не увидела – вдалеке толпа ребят гоняет мяч, на берегу в задумчивости курит тот мужик… Когда Янка повернулась обратно, Лены, разумеется, уже не было.

      Ещё минуту назад Янке хотелось сбежать на край света, а теперь стало страшно сойти с моста. Вдруг кто ещё встретится? И снова с вопросом: «Откуда у тебя этот кулон?»

      Она и сама не хотела вспоминать, откуда.

      За спиной почудился смешок Лены, но когда Янка круто развернулась, выдохнув: «Да чего тебе нужно?!» – то поймала только удивлённый взгляд мамочки, с усилием вкатывающей на мост коляску.

      «Я всё-таки схожу с ума, – горько вздохнула Янка, облокотившись о перила. – А говорят ещё, что психи счастливее нормальных людей! Утопиться, что ли? Случайно. Как Офелия…»

      Рыбка