Дверь Ноября. Валентина Осколкова

её за плечо вниз, заставляя присесть, а силы в его руках оказалось куда больше, чем представлялось Янке.

      – Чш-ш, – выдохнул он, – всё хорошо. Я тебя сейчас выведу. Почему ты опять сюда провалилась, а?

      – Я… – Янка запнулась, озираясь, но ни пёс, ни Лена так и не появились. А без доказательств рассказ про страшную собаку, непонятного мужика и парк выглядел невнятным и сомнительным.

      – Ну, у тебя же, небось, родители, друзья, братья-сёстры есть? – Пацан откинул капюшон и уселся по-турецки прямо на мёрзлой земле.

      Янка впервые сумела рассмотреть его лицо.

      Лохматый, черноволосый – каким и запомнился. Вот только при свете стало ясно, что не такой уж он и малявка – если и младше Янки, то не сильно. Обманывали рост и порывистые движения, нелепая пижама и скрывающий лицо капюшон… А лицо у Тота оказалось взрослее.

      А ещё у него были синие глаза. Невозможные – не голубые, не серые, густо-синие. Как у котят или новорождённых.

      – Эй, – Тот пихнул Янку и тут же ухватил за плечо, не давай потерять равновесие. – Заснула?

      – Нет, – пробормотала Янка, стряхивая наваждение. – Просто… нету у меня никого.

      – Как так?! – ошарашенно моргнул Тот, болезненно напомнив этим Вика. – Ты бы тогда уже… Короче, не, не может быть. Не у тебя. Мама там, друзья, возлюбленный, всё такое?

      – Мать есть, – согласилась Янка. – Только ей на меня плевать. У неё этот… служебный роман, во.

      Воспоминание о Лере резануло по сердцу. Надо же, в памяти – ни лица, ни фигуры, ни даже одежды. Вообще ничего, не человек, а живое мамино предательство.

      – А…

      – Она меня одна воспитывает. И парня у меня… нет, – Янка поняла, что ещё один вопрос, и Тот получит за всё: за бесцеремонность, за таинственность, за Вика до кучи…

      И за то, что где-то за поворотом затаился громадный белый пёс.

      – Понял, понял, – сник парень, поднимая ладонь. – Ты так смотришь, будто укусишь сейчас.

      – Что? – у Янки вырвался нервный смешок.

      Тот демонстративно выдохнул и слитным движением вскочил на ноги, протягивая руку:

      – Пойдём!

      – Куда?

      – Нам нужны рельсы, – важно, но непонятно объяснил Тот. – И идти. Конечно, у нас впереди ещё целый день, но… лучше поторопиться.

      Он замер, словно к чему-то прислушивался.

      – Подожди! – вдруг сообразила Янка, вскакивая, и обернулась, высматривая в проходе между домами солнце. – Но ведь сейчас закат… разве нет?

      – Не-а, утро ещё. Солнце здесь вообще не поднимается высоко, так и ползёт вдоль горизонта… Это же ноябрь.

      – Октябрь, – машинально поправила Янка. – Ещё только тридцатое.

      «Боже, о чём мы говорим… Там по нашему следу гигантский белый пёс сейчас приведёт Лену, а я время и дату уточняю!»

      – Ты не поняла, – пожал плечами Тот, уже шагая по переулку вперёд.

      – Чего не поняла? Тридцатое сегодня точно!

      – Да хоть сто сорок первое. Здесь – ноябрь. Не по календарю, а навсегда… Считай это названием.

      Янка поёжилась: и впрямь холодный ноябрь, вон даже