Сумеречный муж. Мира Медунова

древней легенды.

      В самый первый миг, когда я только-только увидела его, мой взгляд зацепили его волосы. Ни у кого прежде: ни у мужчин, ни женщин, я не видела таких волос. Необычайно густые, блестящие, они напоминали свежую смолу, вылитую на раскаленный асфальт в жаркий знойный день. Это был до того мощный чернильный цвет, что, кажется, и в безлунной ночи он бы выделялся из общего покрова непроницаемости, подобно тому, как более глубокие тени порой накладываются на более светлые. Несмотря на то, что стрижка у него была не очень длинная, его волосы неумолимо приковывали к себе внимание и поражали не только своей загадочной своеобразной красотой, но и той удивительной естественностью, которую они имели при всей своей необычайности. На голове любого другого человека такой цвет смотрелся бы вычурно и нелепо, но в данном случае трудно было бы представить более подходящий вариант. И это тоже в некотором роде было невероятно.

      Следующее, что меня ошеломило в таинственном обладателе серебристого роллс-ройса, было его лицо. Если до сих пор я еще толком не знала, какие парни мне нравятся, то теперь все мои сомнения были развеяны. Вот такие. Вернее сказать, вот такой.

      Стоило мне один раз взглянуть на его лицо, как оно будто вонзилось в мой мозг, отпечаталось в сознании, словно шрам от смертельного удара, так что каждый нерв во мне зазвенел и содрогнулся.

      Ни одна живая душа во всем мире не смогла бы назвать этого человека смазливым. Несомненно, он был красив и красив незаурядно, но в его красоте было что-то мрачное, жесткое и бесконечно мужественное, так что никто не осмелился бы взглянуть на него с презрением. Кожа у него была очень светлая, но не болезненная, я бы сказала: аристократически бледная; губы тонкие, спокойные, неподвижные; на редкость правильный нос без малейшего изъяна: не слишком крохотный, но и не длинный – абсолютно идеальной формы; суровые, но не грубые скулы и выразительные черные брови, почти сливавшиеся с падающими на лоб волосами.

      Во всем его облике было что-то невыразимо сильное и благородное, хотя и в равной степени пугающее. Думаю, пугающим было выражение его лица, до того серьезное и сосредоточенное, что можно было легко предположить, будто он явился сюда с целью убить кого-то. Мне бы очень хотелось узнать, что его так беспокоило, но я не успела хорошенько подумать над этим, так как мне вдруг со страшной отчетливостью удалось разглядеть его глаза.

      Я и без того уже пребывала, мягко говоря, в неустойчивом душевном состоянии, но стоило мне со всей ясностью рассмотреть его глаза, как я едва не позабыла собственное имя, до того меня потрясло увиденное.

      Это были не глаза, нет, это были огромные изумруды, омытые в кристально чистой ледяной воде и каким-то непонятным образом очутившиеся на его лице. Поверьте, это впечатление вовсе не было преувеличенным! Я действительно видела то, о чем сейчас говорю – мистические глаза-кристаллы с непроницаемыми черными зрачками.

      Это зрелище оказалось для меня самым шокирующим. Оно было одновременно и прекрасным