Поэтический нарцисс. Регина Воробьёва

мои собственные счастья взахлёб доказывает мне.

      Благодарность

      Каким бы ни был текст сырым, плохим,

      Как ни был бы он пресен, глуп и сух,

      Ты говорил всегда: «Хорошие стихи!»

      Насколько правильным был этот лживый суд.

      Я знала лучше всех, что этот отклик – ложь,

      Но это ложь друзей и мудрецов.

      Ты не хвалил отнюдь, ты говорил, что ждёшь,

      Так нежа семя будущих стихов.

      Ты призывал меня послушать моря шум

      И утреннюю песню соловья.

      Сегодня посмотри! Сегодня я пишу

      И с каждым днём сильней люблю тебя.

      Шаткость

      Как танцор, танцующий до упаду,

      Пока на землю не рухнул мёртвым,

      Ты сказал: «Уходи! Мне ничего не надо!

      Я ставлю точку!» – (она мной стёрта).

      «Я не хочу ни ждать и ни видеть,

      И знай, что если тебе угодно,

      Я почти готов тебя ненавидеть.

      Не смог в любви – в ненависти буду твёрдым!»

      Я соглашаюсь. Иду, собираю вещи

      И всё-таки спрашиваю, стоя у двери:

      «Друг, а тебе ведь, по-моему, жить нечем.

      И мне, если ты в меня больше не веришь.

      Уйти – я уйду! К кому ведь найдётся,

      Но перед разрывом подумай твёрдо.

      Если нам встретиться не придётся –

      Зачем тогда эта ревность и гордость?»

      Молчишь, ни слова не отвечаешь,

      Секунда – и всё уже точно в прошлом!

      За руку меня виновато хватаешь.

      «Погорячился… опять». «Я тоже».

      Печаль

      Когда печально за окном

      И ты опять обижен всеми,

      Лечись развратом и вином

      По поэтической системе.

      Лезь без разбора и стыда

      В чужие души и постели,

      Из отупевших от труда

      Будь научаемым в веселье.

      Люби красавиц и актрис,

      Но знай своим талантам цену –

      Когда они зовут на бис,

      Надменно уходи со сцены.

      Будь совершенным, Аполлон,

      А не обязанным и верным.

      Ты будешь быстро сокрушён,

      Став символом их нищей веры.

      Рождение объяснения

      «Любимая! Милая! Моя хорошая!

      Я из кожи – а вы всё строже.

      Я же, если угодно, в омут брошусь,

      Самым изысканным варваром сам себя уничтожу.

      Какое б ни выбрали пламя – сгорю, как пленник,

      Всё перечеркнув, всё опрокинув.

      Мне ни наград не надо, ни денег –

      С вами минуту, весь мир покинув.

      Ваша пытка смертельна. Кто ни придёт – понимает,

      Как я безбожно помешан, как страшно маюсь.

      Ваша душа ведь вечно где-то блуждает –

      Сколько мучаюсь, всё не поймаю.

      Чувство выточу в мысли, как на бумаге!

      Видимо, это проклятие, с кем ни увижусь,

      Всегда говорю, что вы – безупречный ангел,

      Такого не может быть в нашей печальной жизни!» –

      Думали вы, пламя свечи терзая

      Взглядом мальчишеским, в нерешимости.

      Я вас спросила: «Кофе?» А вы сказали: