«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории. Генри Каттнер

«микки финн»[19], – объяснил робот. – Он же ни разу на меня не взглянул. Я не особо тщеславен, но человек, настолько нечуткий к красоте, определенно заслуживает урока. А теперь прошу меня не беспокоить. Я иду на кухню, буду там отрабатывать танцевальные движения. Пользуйтесь алкогольным органом. Впрочем, не запрещаю прийти и полюбоваться.

      Жужжа шестеренками и колесиками, Нарцисс покинул лабораторию. Гэллегер вздохнул:

      – Куда все катится…

      – Что именно?

      – Да все. К примеру, я получил заказ на три совершенно разные вещи. А потом напился и собрал устройство, решающее все три проблемы. Мое подсознание их как орешки щелкает. Но, увы, протрезвев, я ничего не могу понять.

      – Зачем же тогда трезветь? – серьезно осведомился Смейт. – Как работает этот алкогольный орган?

      Гэллегер продемонстрировал.

      – Погано себя чувствую, – пожаловался он. – Мне бы проспать целую неделю или…

      – Или?

      – Напиться. Пусть так и будет. Знаете, какой вопрос не дает мне покоя?

      – Какой?

      – Почему эта машина, когда работает, поет «Сент-Джеймсскую больницу»?

      – Хорошая же песня, – сказал Смейт.

      – Спору нет, но ведь мое подсознание следует логике. И пусть это безумная логика, но…

      – Да не берите в голову, – посоветовал Смейт.

      Гэллегеру сразу полегчало. Он вновь почувствовал себя в своей тарелке. Вернее, в теплом розовом тумане. Теперь есть деньги в банке. Судиться не надо. Макс Кафф наверняка получит по заслугам. А тяжелый топот говорит о том, что на кухне отплясывает Нарцисс.

      Уже миновала полночь, когда Гэллегер поперхнулся выпивкой и заявил:

      – Вот я и понял!

      – Свмпмф… – просипел разбуженный Смейт. – Вы о чем?

      – Похоже, я люблю петь.

      – И что с того?

      – Похоже, я люблю петь «Сент-Джеймсскую больницу».

      – Ну так пойте, – предложил Смейт.

      – Но не в одиночку, – пояснил Гэллегер. – Я всегда пою, когда пьян, однако считаю, что в дуэте у меня получается лучше. Вот только я был один, пока работал над машиной.

      – И?..

      – Должно быть, вмонтировал в нее воспроизводящее устройство, – предположил Гэллегер, содрогнувшись при мысли о колоссальных возможностях и диковинных психических девиациях Гэллегера-Штрих. – Подумать только, я сделал машину, способную одновременно выполнять четыре операции: есть землю, производить тягу для ручного управления космическим кораблем, изготавливать главную деталь для стереоскопического неискажающего экрана и петь со мной дуэтом. До чего же дико все это выглядит.

      Поразмыслив, Смейт заключил:

      – Вы гений.

      – Ну это само собой. Гм…

      Гэллегер встал, включил машину и возвратился на любимый насест, то есть на Бурчуна. Смит переместился на подоконник, чтобы зачарованно взирать, как мелькающие щупальца расправляются с землей. Желобчатое колесо тянуло невидимую проволоку из волочильного отверстия. Мелодичные, а то и не очень, тона «Сент-Джеймсской

19

Напиток с добавлением психоактивного вещества, например хлоралгидрата. Своим названием он обязан чикагскому бармену Майку Финну, который обвинялся в использовании нокаутирующих препаратов с целью ограбления клиентов.