«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории. Генри Каттнер

лишь слабенько блеснул в похмельном мозгу. Поскольку генераторы смотрели прямо на Гэллегера, он поспешил отвести взгляд, усесться на диван и нажать несколько клавиш. Однако спиртосодержащая жидкость не соизволила оросить иссушенную жаждой глотку. Изобретатель вынул изо рта краник, растерянно потаращился на него и велел Джо принести пива.

      Стакан был полон до краев, когда изобретатель подносил его к губам. Но опустел, не дав Гэллегеру сделать и глотка.

      – Это очень странно, – проговорил Гэллегер. – Ощущения, как у Тантала.

      – Кто-то выпил твое пиво, – объяснил Джо. – А теперь оставь меня в покое. Кажется, я теперь могу еще выше оценить мою дивную красоту – потому что постиг сущность философии.

      – Не сомневаюсь, – проворчал Гэллегер. – Ну-ка, отвали от зеркала! Кто выпил мое пиво? Крошечный зеленый человечек?

      – Мелкое коричневое животное, – загадочно ответил Джо и вернулся к самолюбованию, предоставив Гэллегеру скрипеть зубами от злости.

      Уже в который раз у изобретателя возникло желание крепко связать робота и положить под капельницу с соляной кислотой. Вместо этого он снова потребовал пива.

      И снова результат оказался обескураживающим.

      Разозлившись, изобретатель встал и прошел в кухню за бутылкой газировки. Должно быть, такого рода напитки мелкое коричневое животное жаловало даже меньше, чем сам Гэллегер: мистического исчезновения воды не произошло. Малость утолив жажду, зато придя в еще большее недоумение, Гэллегер окинул третий генератор взглядом ясных синих глаз, а затем угрюмо перевел этот взгляд на рабочий стол. Помимо всякой технической всячины там стояли бутылки с разными жидкостями, явно безалкогольными, хотя этикетки ни о чем не говорили. Этой ночью подсознательное «я» Гэллегера, освобожденное спиртным от оков, промаркировало бутылки для упрощения ориентации. Но поскольку Гэллегер-Штрих, даром что гениальный техник, смотрел на мир сквозь невероятно кривую призму, для просто Гэллегера этикетки оказались бесполезны. Одна сообщала: «Только для кроликов». Вторая вопрошала: «Почему бы и нет?» А на третьей было написано: «Рождественская ночь».

      А еще на столе обреталось нечто мудреное, собранное из колесиков, шестеренок, шлангов, цепных передач и трубчатых ламп и подключенное к розетке.

      – Cogito, ergo sum, – пробормотал Джо. – Даже когда на дворе ни души[21]. Гм…

      – А что скажешь насчет коричневого зверька? – поинтересовался Гэллегер. – Он реален? Или всего лишь плод воображения?

      – Что есть реальность? – произнес Джо, добавив в разговор сумбура. – Я еще не пришел к удовлетворительному решению этого вопроса.

      – К решению он не пришел! – фыркнул Гэллегер. – Я проснулся с десятибалльным бодуном, а ты не можешь ничего мне дать на опохмелку. Сначала рассказываешь сказки о каких-то коричневых животных, крадущих мою выпивку, а теперь излагаешь заплесневелые философские концепции. Видишь фомку? Если я за нее возьмусь, ты прекратишь и существовать, и мыслить, причем в самое ближайшее время.

      Джо с достоинством пошел на попятный:

      – Это

21

Строка из «Берклианского лимерика» Роберта Нокса. Стихотворение иллюстрирует теорию Джорджа Беркли о материальных объектах.