Каждый час ранит, последний убивает. Карин Жибель

я ослабляю хватку. Телефон падает на паркет. Я быстро его поднимаю, и он вырывает телефон у меня из рук.

      – Могла бы хотя бы извиниться, мелкая тварюга! – говорит он, проверяя, что его ценный айфон работает.

      Да, я могла бы извиниться. Но, как ни странно, я не могу произнести ни слова. Хуже того – я пристально на него смотрю.

      Не знаю, почему я так поступаю. Вероятно, потому, что мне так хочется. Хочется, и все. И контролировать это невозможно.

      Наверное, потому, что он назвал меня «мелкой тварюгой». Хотя я привыкла, что меня обзывают и он, и все члены его семьи.

      Он поднимает голову и натыкается на мой взгляд. По его глазам я понимаю, что мой взгляд ему совершенно не нравится. Я чувствую, что ситуация становится взрывоопасной. Несмотря на это, я продолжаю смотреть на него с вызовом.

      Он хватает меня за запястье и резко тянет к себе. Поскольку он сидит, наши лица находятся на одном уровне.

      – Опусти глаза, – приказывает он.

      – Я не «мелкая тварюга».

      – Заткнись. Опусти глаза.

      У меня в голове криком кричит голос:

      Слушайся, Тама. Слушайся, иначе он тебя прибьет.

      Потом голос замолкает, его место занимает ярость.

      – Я не «мелкая тварюга», месье.

      Неожиданно он улыбается. Ужасной улыбкой.

      – Нет, ты просто мелкая «прислуга»… Ты ноль на самом деле. Просто ноль.

      Моя ярость усиливается. Осторожность забыта. Я стараюсь освободить руку, но он лишь крепче ее сжимает.

      – А вы тогда кто? – спрашиваю я.

      Мне в голову приходит одно слово. Вернее, ругательство, которое я выучила здесь, в этом доме, слушая, как разговаривают мои палачи.

      – Сволочь, наверное.

      Улыбка Шарандона пропадает. Он выкручивает мне правую руку, слышится страшный хруст. Я кричу, потом падаю на колени. Он хватает меня за волосы.

      – Еще раз так со мной заговоришь, убью! – говорит он тихо.

      Он поднимается, чуть спотыкается и протягивает одну руку к двери, а другой по-прежнему крепко меня держит. Когда я слышу, что в замке поворачивается ключ, место ярости занимает страх. Я зашла слишком далеко. Он будет меня бить, может быть, убьет. Но, в конце концов, разве не этого я хочу?

      Он возвращается, садится напротив меня, закидывает мне голову, выворачивая шею.

      – Хочешь поиграть, мелкая шлюшка? Я научу тебя вежливости, вот увидишь…

      Последним усилием воли, а может быть, просто инстинктивно я снова пытаюсь вырваться. Но он намного сильнее меня… Битва проиграна с самого начала. Одним движением он прижимает мою голову к своим трусам, другой рукой вытаскивает член и тычет мне в лицо:

      – Открой рот…

      Я отворачиваю голову, чтобы избежать этого отвратительного контакта. Он снова выворачивает мне шею:

      – Открывай рот, шлюха!

      Когда я отказываюсь, он дает мне пощечину, потом еще одну.

      – Пришло время впрячь тебя в кое-что еще, кроме уборки, – говорит он и мерзко ухмыляется.

      Я начинаю дрожать, плакать.

      – Что, перестала храбриться, да? Открывай рот,