Каждый час ранит, последний убивает. Карин Жибель

вторая попытка! – заявляет Фадила.

      Тама открывает рот даже до того, как ее об этом просят. В ноздри бьет неприятный запах, на языке – ложка. Рот заполняет ужасный вкус. К горлу подкатывает тошнота, пальцы судорожно сжимаются. Дети смеются, а она выплевывает эту гадость, которую они пытались заставить ее проглотить. Она встает со стула и срывает повязку.

      – Ты жрала дерьмо Вадима! – зло смеется Фадила.

      Тама видит, что на ковре валяется грязный памперс, и смотрит на трех злобно хохочущих детей. Она бежит в кухню, открывает кран и прополаскивает рот. Когда она выпрямляется, они стоят прямо за ней.

      – Возвращайся в комнату, мы еще не закончили, – приказывает ей Фадила.

      – Нет, меня ждет работа.

      Фадила вынимает из кармана какой-то блестящий предмет. Тама узнает карманные часы, которые обычно выставлены в гостиной за стеклом.

      – Это отцовские, – напоминает Фадила. – И если не будешь делать, что я тебе говорю, я их разобью и скажу, что это ты… Папа так рассердится, что прибьет тебя!

      Фадила кладет часы на пол и ставит на них ногу.

      – Ну как? – говорит она с дьявольской усмешкой.

      На секунду Тама теряет дар речи. Однажды она слышала, как Шарандон рассказывал о том, что эти часы перешли ему по наследству от отца и что они были ему очень дороги. Так что да, за эти часы он способен убить ее.

      – Что вам еще от меня нужно? – со страхом спрашивает она.

      – Мы просто хотим поиграть, вот и все! Садись.

      Фадила убирает часы в карман. У Тамы нет иного выбора – надо слушаться. Она садится и ждет дальнейших инструкций. Фадила на мгновение исчезает и возвращается с веревкой. Они привязывают Таму к стулу и срывают с нее одежду. Она совершенно голая, абсолютно одна, она во власти их хотя и ограниченного, но опасного воображения. Они покрывают ей волосы клеем, лицо воском, сердце – стыдом.

      Это только начало.

      Дети играют со мной.

      Я так желала этого с момента моего прибытия сюда.

      Но я никогда не думала, что стану их игрушкой.

      Папа, за что?

* * *

      Тама готовит еду, когда в кухне появляется Шарандон. Он кладет разбитые часы на стол и страшно смотрит на нее.

      – Это не я их разбила, – говорит Тама.

      – Неужели? И кто же?

      – Фадила.

      Голос старшей дочери доносится до его ушей:

      – Вот же врунья!

      Крик Фадилы звучал так честно, что Тама на мгновение и сама чуть не поверила ей.

      Пощечина. Такая сильная, что Тама теряет равновесие и падает на стул. Поднимаясь, она видит, как перед глазами лопаются маленькие яркие мыльные пузырьки.

      А еще она видит, как Шарандон расстегивает ремень.

      – Я отучу тебя врать!

      Минуту спустя она оказывается лежащей на кухонном столе. На обнаженную спину обрушивается ремень, обрушивается столько раз, что ей уже не сосчитать.

      Вероятно, потому, что она умеет считать только до двадцати.

      К горлу подступают слезы, но она их сдерживает. Как и крик.

      Когда Шарандон наконец останавливается, девочка не двигается.

      – Одевайся