А собаку я возьму себе. Алисия Хименес Бартлетт

настроен на мистику и, утратив всю свою сдержанность, обернулся ко мне и чуть ли не раздраженно приказал:

      – Немедленно уберите отсюда собаку!

      Я поспешно повиновалась.

      Очутившись в машине, Ужастик немного успокоился, и я сумела отчасти развеять его скорбь с помощью конфетки для курильщиков – Гарсон всегда держал их в бардачке. Пес внимательно лизнул ее и в конце концов смирился. Как он сумел учуять Лусену через наглухо закрытый по обыкновению гроб, навсегда останется для меня загадкой.

      Вскоре появился Гарсон, кутаясь в свой плащ. Он был вне себя от ярости.

      – Этот чертов священник развел целую канитель, Петра! Пришлось выслушать проповедь о том, что кладбище – святое место и что мы проявили неуважение…

      – Воспринимайте это спокойнее. Зато хоть кто-то заплакал на похоронах этого бедолаги.

      – Бедолаги? Мы даже не знаем, какими делишками он занимался.

      – У каждого в жизни должна быть минута славы. Мы подарили ее Игнасио Лусене Пастору.

      – Да-да, все это замечательно, вот только проглотить то, что вывалил на нас священник, пришлось мне… Слушайте… да от меня пахнет эвкалиптом.

      – Не от вас – от Ужастика, ваши конфеты пришлись ему по вкусу.

      – Этого только не хватало! Хотите, я скажу вам одну вещь, инспектор? Когда мне было девять лет, меня укусила собака, и с тех пор я их ненавижу!

      Я засмеялась:

      – В нашей стране всех в детстве кусала какая-нибудь собака; должно быть, это коллективное бессознательное, выявляющее наши грехи.

      – Черт, вполне может быть!

      – Послушайте, Гарсон, я могу компенсировать вам моральный ущерб. Приглашаю вас поужинать вместе у меня дома.

      До этого он изображал, что сердится, теперь же сделал вид, будто ему неудобно.

      – Даже не знаю, инспектор, не хотелось бы прибавлять вам работы. Думаю, вам не очень хочется сейчас готовить.

      – Мы всегда можем полакомиться кормом Ужастика… – заметила я, – и таким образом вы будете отомщены за конфеты.

      После антрекотов с кремом из шпината мы перешли в гостиную, чтобы продегустировать бренди. Отчаиваться было преждевременно, хотя мы прекрасно сознавали, что дело нам досталось запутанное и продвигается очень медленно. Вначале мы не могли даже установить личность жертвы, теперь же совершенно не представляли мотива преступления. Не знали, что ищем.

      – Потрохами чую, что он был сутенером, – сказал Гарсон.

      – Давайте будем исходить из реальности. У нас нет ни улик, ни свидетелей. Пока что в нашем распоряжении лишь две тетрадки со странными именами и две географические точки: бар, где его видели и на который еще можно возлагать кое-какие надежды, и улица, где его обнаружили.

      – Но это просто улица. Возможно, на него напали в другом месте, а бросили там по чистой случайности.

      Я сделала большой