А собаку я возьму себе. Алисия Хименес Бартлетт

детей эта страна уже родная, они в этой стране пойдут в школу. Главное – не делать ничего плохого, не обманывать.

      – Я вас очень хорошо понимаю.

      – Не рассказывайте, что я с вами разговаривала.

      – Обещаю, что об этом никто не узнает.

      Она улыбнулась. Ей было не больше двадцати пяти. Ее силуэт растворился в темноте.

      – Вот это я понимаю! – воскликнул довольный Гарсон. – Примерная гражданка, да и только!

      – Да, и вы можете побиться об заклад, что наша великая страна раскроет объятья ее детям, примет их с любовью и сделает для них элементарные вещи. Фактически она уже делает это – вы видели, в каких условиях они живут?

      – Все наладится, Петра.

      – Только не клянитесь на Библии.

      Гарсон покивал головой как человек рассудительный, терпеливый и уравновешенный. По его мнению, я часто впадала в крайность при изложении своих взглядов.

      Затем, разумеется, мы отправились в бар «Фонтан». В моем возрасте уже следовало бы понять, что бар отягощает биографию любого испанца, точно так же, как в биографии шведов непременно присутствует дом с паркетным полом. Тут не важен ни класс, ни верования, просто где-то в глубине у каждого простирается эта нейтральная и общая с другими территория, где нет виноватых и где ты можешь дать полную волю самым подлинным сторонам своего эго. Как я и воображала, «Фонтан» занимал в социальной пирамиде отечественных баров самый низ, так сказать, подвал. Пышный, словно барочная церковь, с собственным алтарем в виде стойки и с витражами, расписанными блюдами с мидиями и желтой паэльей, этот бар принадлежал к числу самых убогих заведений такого рода, куда я никогда не заходила. Многочисленные прихожане громко переговаривались, сидя за столами, уставленными бутылками, а главный священнослужитель с шумом мыл стаканы.

      Мы представились хозяину, показали ему фото Лусены и получили неохотные ответы типа: не знаком, никогда его не видел. То же самое повторили и трое клиентов, игравших в карты за засаленным столом в углу бара.

      – Но, насколько мы понимаем, он здесь часто бывает.

      – Неправильно вы понимаете. Он не из постоянных клиентов, иначе бы я его вспомнил. Но если он всего раз или два заходил… что ж, сюда многие заходят.

      Больше мы из него ничего не вытянули. Впрочем, возможно, он говорил правду: то, что арабка видела здесь пару раз Лусену, не означало, что он был завсегдатаем.

      – Вы обратили внимание, Петра, что в детективных фильмах всегда известно, кто из персонажей лжет? И как это у них в кино получается?

      – Одно мне совершенно ясно, Гарсон: дерьмовое это дело, и продвинуться в нем хотя бы на шаг равносильно победе.

      – Все дела такие.

      – И вся эта обстановка: непонятный тип, избитый в темном переулке, грязные квартиры, нелегальные иммигранты, вонючие бары… Поистине комиссар подсунул нам жемчужину криминалистики!

      – А вы бы