А собаку я возьму себе. Алисия Хименес Бартлетт

он был не просто приятный, привлекательный или обаятельный мужчина – он был красавец, писаный красавец, при виде которого замирало сердце и перехватывало дыхание.

      – На каком расстоянии от этой площадки вы находились?

      – Трудно сказать… Даже не знаю, две длинные улицы, причем одна из них шла под углом.

      – Понимаешь, сложно утверждать что-либо, обе версии правдоподобны. Очень может быть, что определяющим тут стал запах других собак, но… Нет, не рискну сказать тебе ничего окончательного, я не специалист в этой области.

      – Ты же ветеринар!

      – Да, я знаю анатомию животного, его привычки, условия его размножения и все, что связано с его заболеваниями. Однако собаки – это нечто гораздо большее. Тебе известно, к примеру, что в США существуют даже собачьи психиатры? Речь идет о весьма сложном животном, не случайно оно было другом человека на протяжении всей истории; ему передались наши неврозы и мании.

      Когда он улыбался, смотреть на его пухлые губы и белоснежные зубы становилось почти невыносимо.

      – Стало быть, мне лучше обратиться к кинологам, у нас в полиции есть такой отдел.

      Он снова почесал в затылке, сводя этим жестом меня с ума.

      – Не уверен, что это то, что надо. Наверняка в этом отделе знают толк в дрессировке, но не в поведении собак. Это слишком узкий профиль. К тому же они, как правило, имеют дело всего лишь с одной породой: немецкой овчаркой.

      Он встал и подошел к картотеке. Порылся в ней.

      Его затылок вызывал в памяти классическую греческую статую.

      – Мы вот что сделаем: я дам тебе адрес, где ты найдешь лучшего специалиста по собакам в этом городе. Речь идет о магазине, специализирующемся исключительно на литературе о собаках, и о собаках там знают все.

      Хуан извлек большую голубую карточку и переписал с нее данные на бланк для рецептов.

      – Название магазина – «Бестиариум», а хозяйку зовут Анхела Чаморро.

      – Женщина? – вырвалось у меня.

      – Тебя это удивляет? – вернулся он к иронии.

      – Нисколько.

      «Нисколько!» И это тонкий, хитроумный ответ, своего рода словесный карамболь? Куда делась моя язвительность, характерная для общения с противоположным полом? Со мной вечно происходило одно и то же: когда я становилась Дианой-охотницей, то есть больше всего нуждалась в стрелах, мой колчан оказывался пуст.

      Я поблагодарила его и начала прощаться. Возможно, эта хваленая специалистка чудесным образом поможет в расследовании, но передо мной возникнет определенное препятствие. Теперь я уже не смогу свободно встречаться с этим красавчиком под тем предлогом, что якобы хочу задать ему вопросы как знатоку собак. К счастью, у меня еще оставался Ужастик; нужно будет придумать ему какую-нибудь неопасную, но коварную болезнь, например, маленькую психологическую фобию по примеру американских барбосов.

      Внезапно за моей спиной раздался его голос:

      – Петра, ты не против,