Миссис Ингланд. Стейси Холлс

мгновение произнесла я.

      – Что ж, пора пошевеливаться. Сегодня после обеда я преподаю в Лейс-холле. Тут недалеко, за холмом. Вы там уже были?

      – Название знакомое. Мистер Ингланд ездил туда после мессы.

      – Это дом его шурина. Точнее, усадьба. Владельца зовут Майкл Грейтрекс.

      – Грейтрекс… – повторила я. – Так он родственник нашей хозяйки?

      – Ее брат.

      Я озадаченно нахмурилась.

      – Мужчина, которого я видела в воскресенье, вряд ли приходился миссис Ингланд братом. Они и парой слов не перемолвились. – Мистер Бут молча уселся на велосипед. – У них две дочери и сын? – уточнила я.

      – Энни, Энид и мастер Майкл, мой ученик, – наконец ответил он.

      – Тогда я видела именно их. Но… как странно, – тряхнула головой я.

      – «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

      – Прошу прощения?

      – Толстой. «Анна Каренина».

      Я непонимающе покачала головой.

      – Я дам вам почитать, если, конечно, сюжет книги не покажется слишком скандальным для стен детской, – хитро улыбнулся мистер Бут. – Хорошего дня, няня Мэй!

      Он поехал на велосипеде вперед, а потом свернул от фабричного двора направо в сторону города. Мистер Бут был умен, очевидно, гораздо умнее меня, однако в силу воспитанности и широты души не подчеркивал свое превосходство. Он хорошо обходился с детьми и запросто держал Милли за руку. Но кое-что в поведении молодого человека выдавало глубокий внутренний конфликт: за тоном, которым мистер Бут говорил о богатстве Ингландов, скрывалось гораздо больше, чем простое негодование. Или это было презрение?.. Я прижала к пылающим щекам ладони и отправилась догонять детей.

      В воздухе, словно пепел, летал хлопок. Он опускался мне на накидку, создавая впечатление, будто я толкаю коляску сквозь снежную бурю. Как и большинство водяных мельниц, построенных сотню лет назад, фабрика Ингландов выглядела более скромно, чем внушительные, грохочущие конструкции в крупных городах. На каждом из трех этажей фабрики имелось по шесть окон, а труба дымохода торчала из крыши наподобие указующего перста. Само фабричное здание по размерам не сильно превосходило Хардкасл-хаус, особняк Ингландов[32], но оно обросло множеством хозяйственных построек. Тут имелись конюшни, над которыми Бродли жил со своим внуком Беном, работавшим конюхом. Рядом высились пять подсобных помещений и пост для сбора платы за пересечение моста. Ансамбль дополняли товарный склад и ткацкий цех, а старую котельную на западном берегу использовали в качестве дровяного склада.

      Дети кидали кусочки хлеба в пруд за зданием фабрики, и вскоре вместо трех-четырех уточек у берега образовалась неистово гомонящая стая. Я стояла поодаль, развернув коляску к воде. Чарли глядел на птиц и радостно хлопал в ладошки.

      – Скоро эти утки так растолстеют, что не смогут взлететь, – послышалось за моей спиной.

      Я обернулась и, увидев, что по тропинке приближается мистер Ингланд, поправила накидку.

      – Добрый

32

Хардкасл-хаус – особняк из грубого песчаника, входящий в список объектов культурного наследия северного Йоркшира.