Излом. Валерий Аркадьевич Кормилицын

спокойна, меру знаем.

      Дома, после кино, попив чаю, улёгся с книгой на диван, начавший радостно сверлить мои бока пружинами, аж поскрипывая от удовольствия. Несмотря на пытку, назло ему, заснул.

      "Да-а, пьянка до добра не доводит, – критиковал себя после сна. – Пойти дровишки, что ли, поколоть и прогуляться немного?"

      Одевшись, прошлёпал по доскам. Решил стрельнуть сигаретку – страшно захотелось курить. Соседей у дворов не наблюдалось, поэтому поднялся по скользкой лесенке наверх, поближе к цивилизации.

      Неизвестно откуда набежал дождь – тонкий, густой и пахучий. Громко клацая когтями по асфальту и целеустремлённо глядя на два металлических помойных ящика, протрусила чёр-

      ная собака, уже порядочно успевшая вымокнуть. Остро пахнуло псиной.

      Стрельнув сигарету у припозднившегося соседа, блаженно затянулся, разглядывая сверкающий огнями за пеленой дождя город. Последний раз затянувшись, подошёл к краю не слишком глубокого оврага и бросил вниз окурок. Не успев долететь до земли, он погас, захлёстнутый дождём.

      Внизу тесно лепились домишки. Строиться здесь стали ещё до войны – от центра недалеко и будто в родной деревне живёшь. По склону оврага торчали деревья с пожухлыми листьями. Здесь, наверху, резко пахло дымом – в домах дымили трубы. Вечер ещё только наступил. За моей спиной жил своей жизнью город, был слышен рокот машин и звонки трамваев. На стеклянном корпусе банка, плоскую крышу которого мне было видно, неоновая реклама призывала летать только на самолётах Аэрофлота – будто у нас были ещё и конкурирующие фирмы.

      А внизу повисла тишина – двери на запор, лишь перелаивались собаки, да иногда душераздирающе орали коты – для них-то здесь раздолье.

      Из всех удобств, подаренных цивилизацией, в наших домах имелся лишь свет. Некоторые, особо деловые, сумели провести газ. Санузел заменяла деревянная постройка в стиле ретро в глубине двора, а ванную, холодную и горячую воду, паровое отопление самые мечтательные могли увидеть во сне, не говоря уж о такой роскоши, как телефон.

      Правда, повышая своё благосостояние, кое-кто заводил кур, свиней, а самые отчаянные – коров. Конечно, приятно, живя в центре города, просыпаться под петушиный вопль или коровье мычание, благо, рядом с домами протекал ручей, куда можно выбрасывать нечистоты.

      Зорко глядя под ноги, стал спускаться вниз. С моим погружением в овраг постепенно исчезали огни города, а за ними и городские звуки, даже ветер здесь не чувствовался. Воздух казался каким-то спёртым и затхлым. Как нарочно, погас единственный фонарь, да он, собственно, и не освещал, а, как маяк кораблю, давал направление, ориентир, куда идти. Посторонний человек, даже зная адрес, с трудом мог бы найти нужный дом. Например, рядом с моим, 778, находился 753. Неизвестно чем руководствовались, присвоив ему этот номер, а где находится 779 – это для меня и поныне загадка, хотя живу здесь не первый год.

      Осторожно прошлёпал по доскам, настеленным во дворе. Они будто играли со мной, неожиданно плескали жидкой грязью – то с края, то из трещины в центре доски. На крыльце, сощурившись в темноте, долго всматривался