Излом. Валерий Аркадьевич Кормилицын

эта кошёлка здесь корпус смолит. Пашка, иди на механический, тебе шесть дней к отпуску за вредность дают, а я нюхай… Смотри, Серёжка, – нравоучительно произнёс сэнсэй, – Михалыч станет приставать, чтобы корпуса смолил, не берись, на потенцию влияет.

      – Главный, а я думал, тебе уже ничего не страшно! – заржал Пашка. – А ты, оказывается, два раза ещё можешь.

      – Ага! На октябрьские и майские, – задохнулся от смеха Пашкин сосед. – Ведь скоро октябрьские, – еле выговорил он, тряся головой и осыпая воротник перхотью.

      – Этот-то чего? – возмутился Чебышев, его бородавка погрозила Плотареву кулаком. – Сейчас ты, Заев, смелый, – перешёл в наступление гироскопный гуру, – посмотрим, как запоёшь, когда рога полезут, длинные и ветвистые.

      – Во-во, зато лишних шесть дней телевизор будет смотреть! – опять зашёлся смехом Плотарев.

      – Кто о чём, а лысый о гребешке! – огрызнулся, уходя на механический, Пашка.

      – Евдокимовна! – вдруг заорал Чебышев, представив весь ужас катастрофы. – Почему разрешаешь на участке корпуса смолить?

      – Да! – поддержал его Плотарев.

      – А мне всё равно, главное, чтоб пыли не было! – ответила контролёр, колыхнув грудью.

      – Так нам не всё равно! – заволновались Чебышев с Плотаревым, развеселив весь контингент контролёрш.

      Постепенно моя обида прошла.

      "Чего я, право, расстроился? Пустяки какие. Поважнее дела есть. Вечером в райисполком идти".

      Курили редко. Последняя неделя месяц кормит.

      Ближе к вечеру участок затих. Чебышев, Пашка и его сосед, часто отрываясь от работы, нетерпеливо поглядывали сквозь стеклянную перегородку.

      – Кого высматриваете-то? – напрямую спросил у Чебышева.

      – У-у-у-у! Ты ещё совсем зелёный! Учти, студент – понедельник и четверг – святые дни, – не вдаваясь в подробности, замолчал.

      Моё любопытство было разбужено.

      – Почему святые, – начальник цеха и его заместитель в эти дни родились, что ли?

      Чебышев поглядел на меня, как на чокнутого.

      – Дни разлива! – нехотя, словно выдавая военную тайну, сквозь зубы процедил он, с тоской почесав бородавку. – Куда же это мастер подевался?

      Примерно через полчаса послышался оживлённый гул.

      Словно скрываясь от агентов тайной полиции, затравленно озираясь по сторонам, на участке появился Михалыч. Под нейлоновой курткой явно просвечивала здоровенная бутылка.

      – Ну вот! Скорее к сейфу зашкандылял… нет бы прежде людям налить, – возмутился Чебышев.

      Его бородавка осуждающе глянула на мастера.

      – Михалыч, – тут же подскочил к нему Пашка, – давай помогу.

      – Работай иди! – огрызнулся мастер.

      – Вдруг разобьёшь, пока сейф открываешь, – ставя на стол капронувую баночку, не отступал Заев.

      – После смены подойдёшь, – уже миролюбиво заявил Михалыч, благополучно заныкав бутылку за бронированную дверь.

      – Мне для работы надо, корпуса мыть, – пододвинул Паша баночку.

      – Да