Излом. Валерий Аркадьевич Кормилицын

соседних домах жильцы окна ватой закладывают, – и на всякий случай отошёл подальше.

      – Пасть свою ватой заложи, чтоб водкой не воняло как от козла, – не осталась в долгу Матвеевна и выпучила глаза, увидев, что одна из собачек, понюхав мешок, нагло подняла лапу.

      – Тьфу! Мать твою растудыт, тварь поганая! – запустила в неё костылём, – и так торговля не идёт, – захромала в магазин за разменной монетой.

      – Матвеевна, костыль-то забыла, – переломившись пополам, захлёбывался смехом грузчик, всем сердцем зауважав ловко отпрыгнувшую шавку.

      Наконец потные, измятые, но счастливые, из толпы вынырнули друзья, крепко сжимая бутылки с водкой.

      – Ну и Манька! – недовольно тряс головой Чебышев. – На ходу подмётки режет…

      – Накололи?! – констатировал факт.

      – А-а, ерунда! – махнул рукой Пашка. – Дело известное, повышает свой жизненный уровень сама, не ждёт, когда это сделает государство.

      – Я не помню, сколько вы мне денег давали…– зачастил тоненьким голоском Чебышев. – Сдачи не даёт да ещё причитает, что обижают бедную девушку, – облегчал он душу.

      – Единственно, что в ней осталось девичьего, так это память! – выдал Паша вторую мысль.

      – Куда идём? – поинтересовался я.

      – В "кресты"! – поразил меня Лёша.

      – Главный, сегодня не праздник и не выходные, – убеждённо начал Паша, – поэтому не к Чернышевскому пойдём, а к купчихе.

      – Можно и к купчихе, – легко согласился "главный", заглядывая в сумку с закуской.

      – Какие кресты, какая купчиха, вы что, контрразведчики?

      – Сейчас узнаешь. Место тихое, спокойное, – объяснил, поглаживая бородавку, Чебышев.

      – А-а, дошло! – увидел кладбищенскую изгородь. – Действительно, тихое пристанище.

      Лёша уверенно нашёл пролом и повёл нас по тропинке.

      Моё настроение стало благочестивым. Портрет и две даты под ним – начала и конца – всегда гнетуще влияют на психику.

      – Соточку пропустишь, свыкнешься, – понял моё состояние Чебышев.

      – Относись к жизни философски, – поддержал его Паша, – все там будем, только в разное время…

      "Да-а! Нигде нет таких ресторанов, кроме матушки-России".

      – А вот и купчиха! – отвлёк меня от раздумий Паша, показывая на покрытый мхом камень. – Лёшка лупу и скальпель брал с работы, как криминалист в буквах разбирался, фамилию хотел прочесть. А там – наш сейф, – показал рукой.

      Обернувшись, увидел только тощий зад согнувшегося Лёши. Распрямившись, он покачал газетным свёртком.

      – Думал, спёрли. Эти черти со второго участка кругом лазают. Говоришь им: "Наша купчиха" – нет, лезут сюда, – разворачивая пакет, недовольно бурчал он. – Вон, рядом с усатым дядькой, тоже скамейка есть – бухайте на здоровье, – горячился Чебышев, – куда там… не нравится им: "Рожа, как у алкаша", – говорят. Чем мужик не угодил, не знаю… Соседнюю бабёнку, – подвёл меня к другому памятнику, – тоже раскритиковали, – достал из целлофана гранёный