Лжедмитрий Второй, настоящий. Эдуард Успенский

в этот день к вечеру у Афанасия Нагого в кабинете состоялся еще один необычный разговор. С доктором Симеоном.

      Мрачный и уже слегка запьяневший Афанасий с удивлением смотрел на визитера. Они не договаривались о встрече:

      – Что тебе надо, доктор?

      – Афанасий Федорович, когда ближайшая оказия в Москву?

      – Оказия? – удивился Афанасий.

      – Точно, оказия.

      – А для чего?

      – Надобно передать знак одним людям.

      – Куда?

      – На немецкий гостевой двор.

      – Что за знак?

      – Так, весточка. Она должна прийти. Иначе там будет большое беспокойство.

      – Хорошо, оставь. Завтра будет оказия.

      Учитель вынул из-за пазухи небольшой, хорошо упакованный пакет.

      – Вот, Афанасий Федорович.

      Как только Симеон вышел, Афанасий закрыл дверь и стал тщательно вскрывать пакет. Шаг за шагом, чтобы, не дай бог, не изменить внешний вид. Дипломат был хорошо тренирован в таких делах.

      В пакете лежала всего-навсего редкого вида пуговица от камзола.

      «Проклятые латиняне», – выругался про себя Нагой.

      Через некоторое время он через мальчишку на побегушках вызвал к себе Симеона. Афанасий был уже изрядно пьян.

      – Слушай, доктор, ты что думаешь, я тебе не доверяю?

      – Береженого Бог бережет, Афанасий Федорович, – коротко ответил учитель и ушел, не желая продолжать разговор.

      Но Нагой догнал Симеона у дверей его комнаты и сам зашел к нему.

      – Я ничего от тебя не скрываю, доктор. Борис призван на царство. Патриарх с народом его уговорили. За мной, того гляди, здесь скоро жесткий досмотр установят. И надо скорей подлинного Дмитрия перепрятать, подальше услать. Место ему поменять. И образовывать царевича пора. Нужно деньги передать на его учение.

* * *

      В конце апреля на берегах Оки собралась огромная рать. Число ее простиралось до пятисот тысяч. Такой большой армии Русия еще не собирала ни разу. И такого порядка и четкости в русских войсках еще никто никогда не видел. И усердие среди воевод и воинов было несказанное. Все города старались показать свою надежность и верность новому правителю.

      И воеводы, и бояре, и дворяне, да и простые посадские люди помнили, чьим любимцем был и на каких примерах воспитан ясно солнышко Борис Федорович.

      А кроме страха, людей веселила надежда на светлость нового царствования и радовала долговременная, проверенная опытом мудрость правителя.

      К Годунову доставили двух пленников-беглецов – цесарского и литовского. Они вдруг показали, что хан уже в поле и действительно идет на Москву. Возникла перспектива тяжелейшего сражения.

      Годунов с Мстиславским устроили проверку и счет войскам.

      Смоленск выставил тысячу двести хорошо вооруженных конных воинов. Каждый был при кольчуге, копье, луке со стрелами.

      Новгород выставил и того больше.

      Были ратные люди из Ярославля, Рязани, Ростова, Грязовца, из сибирских городов.

      Были и казанские войска