Школьная любовь (сборник). Ирина Щеглова

от нас!

      Ирка все сделала сама – вылила воду, отжала тряпки и отнесла ведро со швабрами в кабинет информатики. Хорошо хоть недалеко, по лестнице не тащить. А может, площади для поломойства распределяются как раз в зависимости от того, на каком этаже классный кабинет? И нам достался этот грязнущий вестибюль не потому, что мы старший класс, а из-за Дормидонтовны? Так вот кто нам удружил!

      Я намеренно забивала голову не относящимися к делу глупостями – чтобы не думать о Ромке. Поэтому к кабинету физики подошла с абсолютно пустой головой. И, как оказалось, напрасно.

      Мы с Иркой тихо проскользнули за свою парту – благо она совсем рядом с дверью – и затаились. Физик расхаживал у доски и что-то вещал. Ну, здорово, значит, опрос закончился и теперь новая тема, мы даже не очень опоздали. Очень хотелось обернуться и посмотреть, на месте ли Ромка, но я запретила себе это делать.

      К чудному имени физика – Жак Ардолеонович – приделывалась самая что ни на есть простецкая фамилия – Иванов. В его внешности французского тоже не было ни на грош – нос картошкой, светло-рыжие кудряшки. А вот Жак Ардолеонович, и все тут!

      В классе поднялась какая-то странная суета. А, это физик отчего-то замолчал и двинул к своему столу.

      – Ну вот и все по вектору электромагнитной индукции, – сказал он. – А сейчас давайте вернемся к теме прошлого урока.

      И взялся за журнал!

      Мы с Иркой ошарашенно переглянулись и принялись дергать Светку с Ольгой:

      – А что, еще не спрашивали?

      – Нет, – отмахнулись они, хватаясь за учебники.

      – К доске пойдет… – задумчиво проговорил физик.

      Класс замер. Я давно заметила – вот в такие секунды тишина бывает самой полной, глубокой, ничем не нарушаемой. Все замирают, склоняются над партами и тупо таращатся в заданный на дом параграф. Смысл его не очень-то доходит, особенно не запоминаются формулы, но есть наивная надежда, что в памяти отложится хоть что-то.

      – Так, тема сложная, думаю, надо спросить кого-нибудь из мальчиков, – сказал тем временем физик. И опять уткнулся в журнал.

      Девчонки облегченно вздохнули. А он объявил:

      – Смирнов.

      По классу снова пронесся облегченный вздох, но обрадовались мы рано, потому что Смирнов встал и честно сказал:

      – Я не готов.

      – Два, – в том же телеграфном стиле ответил Жак и нарисовал в журнале закорючку.

      – Тогда к доске пойдет…

      Я боялась, что вызовут Ромку. Вряд ли он физику выучил, учитывая все вчерашние события. А мне почему-то жутко не хотелось, чтобы он вот так же, как Смирнов, стоял дурак дураком и говорил, что не готов.

      – Крохин.

      Крохин в отличие от Смирнова не просто встал, но и прошел к доске.

      – Сме-е-ертник, – пронеслось по рядам.

      – Ни пуха! – подбодрили откуда-то с задних парт.

      Но, как оказалось, снова напрасно – Крохин помялся-помялся, да и пошел себе восвояси.

      – Вижу, мальчики что-то нас подводят, – хитро усмехнулся Жак. – Придется позвать на помощь девочек!

      Парни,