Тойво – значит надежда. Красный шиш. Александр Михайлович Бруссуев

вываренными картофелинами. Ну, и водки бутылка на всякий пожарный случай. На счастье, у Тойво с собой была припасена головка сахару, банка сгущенного молока и кулечек монпансье – леденцов. Без пирогов, или драгоценной белой булки этого было явно маловато, но ничего другого уже не придумаешь.

      – Ну, давайте чай пить, – сказала колдунья.

      И заварки-то у них не было! Тойво привык по финским обычаям пить только кофе, а Тынис тем же самым кофе, круто заваренным, вправлял себе мозги, если они по причине похмелья или чего другого не могли думать и соображать.

      Антикайнен выставил весь свой сладкий полевой набор и сконфузился: на большом столе, старательно добела выскобленном, он смотрелся очень несолидно. Павел Николаев почесал в затылке и усмехнулся: городские – чего тут поделать, да, к тому же финские городские.

      – Тяжело в Петрозаводске с продуктами? – спросил он на всякий случай.

      – Нелегко, – согласился Тойво. – Если бы не паек служащего, просто зубы на полку.

      Про зубы у него вырвалось нечаянно, но колдунья никак не отреагировала, продолжая улыбаться.

      – Итак, вам троим помощь нужна? – спросила она.

      – Им двоим, – поправил ее Павел, но женщина никакого внимания на эти слова не обратила.

      – Вознамерились взыскать с того, кто уже здесь?

      – Бессонница у них, кошмары мучат, голова раскалывается, – опять вмешался Николаев, но колдунья вновь не обратила внимания на объяснение.

      – Помочь вам в этом вряд ли чем могу, – сказала она и добавила. – Однако и препятствовать не буду. Давайте все же чаю попьем.

      Они расселись за столом и неожиданно легко и непринужденно начали общаться, говоря о чем попало, но только не о болезнях и напастях. Языковой барьер куда-то делся, как это иногда бывает у крепко подпивших людей. Но они не пили: в смысле – не бухали, разве, что чайком баловались.

      – В нашем деле что важно? – спросил Павел. – Вера важна. Она и поступки направит, куда нужно.

      – Вера-то хорошо, так ведь обязательно найдется та сила, которая эту веру будет контролировать, – согласился Тынис.

      – А ты наплюй на эту силу, – заметил Тойво.

      – Труднее всего стараться ни от кого не зависеть, – сказала женщина. – Чтобы оставаться свободным – это же сколько сил нужно приложить!

      Антикайнен вздрогнул, потому что давно, когда он еще был подростком, примерно то же самое он сказал своему старшему товарищу Отто Куусинену.

      – Хочу, чтобы вы знали: карелов было много и Вера у всех была. А тут – бац, и вымираем. Остались только названия, типа карелы-люддики, карелы-ливвики. Люддики – это «люди», ливвики – это «живые», от слова live, – продолжила она. – Верить, ребята, нужно, в первую очередь, в себя. Верить себе самому и надеяться на Господа.

      Павел вздохнул, Тынис выдохнул, Тойво перестал дышать.

      – Вам двоим, пожалуй, стоит идти – третий уже подошел. Переночуете за старым кладбищем в сторону ламбушки, все бессонницы, как рукой снимет. С кошмарами сами справитесь, а голова ни