Тойво – значит надежда. Красный шиш. Александр Михайлович Бруссуев

однако не преминув добавить:

      – Нет на кармане столько средств, но их не может не быть вообще.

      Вот так новость! Какие-то туманные намеки на какие-то туманные обстоятельства. Антикайнен посчитал за лучшее не заострять внимание на этой теме. Наврать так, чтоб это было правдой, сотруднику Бехтеревского Института мозга не получится, только в глупое положение себя загонишь. Лучше промолчать.

      – Правильно, лучше промолчи, – хмыкнул куда-то в сторону эстонец.

      Пришел официант, обмахнул рушником несуществующие крошки на существующей скатерти и предложил:

      – Графинчик смирновской из запасов царского двора и десерт товарищам ученым?

      Значит, Тыниса здесь знали.

      – Ага, – кивнул головой эстонец, и в глазах его, словно бы, застыли слезы – по одной большой слезе на каждый глаз. – Только решил завязать. Не судьба, видать.

      – Здесь местный царь и местный двор? – доверительно поинтересовался Тойво. – И что за десерт под водку?

      – Обычный водочный десерт. На прочее забей.

      На несколько минут повисла пауза. Тынис кручинился, вероятно, сейчас по своей наболевшей алкогольной теме. Антикайнен оглядывался по сторонам: устойчивые круглые столы, веселенькие светлые скатерти, венские стулья – все крепкое, неизломанное. Вероятно, вышибала здесь хороший, не допускает безобразий, столь свойственных в нынешних рюмочных.

      Принесли заказ, Тынис вздохнул, как бы с облегчением, без слов чокнулся граненной стопкой с Тойво, выпил, посидел несколько секунд с закрытыми глазами, потом поднес ко рту на двузубой вилке кусочек семужки.

      – Ну, вот, теперь можно поговорить, – сказал он. – Теперь мне тебя не страшно.

      «А мне тебя страшно всегда», – подумал Антикайнен. – «Руки чешутся страхи разогнать».

      Тынис жевал рыбу и смотрел в окно на улицу. Ровесник Тойво, он казался каким-то патриархом, который знает о жизни все, и это знание уже утомило его к чертям собачьим. Еще пару лет и эстонец превратится в старика: волосы облезут, глаза выпучатся, нос из красного сделается синим.

      – Прими мои соболезнования, – сказал Тойво.

      – Это по какому поводу? – поднял на него глаза Тынис.

      – Ну, работа у тебя на износ, организм не успевает восстановиться, знания в голове не укладываются, – нейтральным тоном объяснил Антикайнен.

      – Эх, знал бы ты! – криво усмехнулся эстонец, снова разлил водку и выпил, на сей раз не чокаясь. – Когда рушатся устоявшиеся нормы, трудно самому не разрушиться. Мы живем не в том мире, который себе воображаем. Впрочем, чего тебе до всего этого? Что ты хочешь?

      – У меня к тебе профессиональный интерес, – ответил ему Тойво. – Хочу задействовать твой опыт для проверки одной своей гипотезы.

      – Какой у тебя, красного командира, профессиональный интерес? Методы убеждения личного состава? Стратегия допроса пленного? Или что-то еще в том же ключе?

      Принятая внутрь водка действовала сродни известному в узких кругах «озверину» (из мультфильма про кота Леопольда).