Научите меня стрелять. Анна Яковлевна Яковлева

сел в кресло и уставился на Матюшину в зеркало. Зеркало отражало взгляд черных глаз и направляло его прямо в сердце Элеоноры. Опустив голову, Эля стала вспоминать, накрашены у нее губы или нет. «Кажется, накрашены»,– с облегчением вспомнила она, но тут же забеспокоилась по поводу стареньких удобных шлепанцев, на которых в некоторых местах стерлась краска. Поймав себя на этих мыслях, она разозлилась: «Что за бред в голову лезет? Тоже, нашелся герцог Эдинбургский».

      Эля еще не достригла мужчину, когда он опять предложил ее проводить. Матюшина опять отказала, но все время, которое клиент еще пробыл в салоне, Элеонора присматривалась к посетителю. Когда мужчина, бросив на нее взгляд, ушел, Настя, чье рабочее место было рядом с Элиным, спросила:

      – Кто такой?

      – Понятия не имею.

      – Врешь,– не поверила та.

      – С чего бы мне врать?– удивилась Эля.

      – Как он на тебя смотрит! От одного взгляда забеременеть можно,– предостерегла подруга.

      – Предложил проводить,– информировала Настю Эля.

      – А ты что?

      – Отказала.

      – Отказала –то зачем? Что с тобой станется, если мужчина проводит тебя?

      – Мне почему-то неуютно под его взглядом.

      – Так на тебя уже лет пять так не смотрели, от этого и неуютно. Привыкай.

      – Зачем? Нет у меня времени на это все.

      – На что?– со смехом спросила Настена.

      – На это,– со значением ответила Эля и тоже засмеялась.

      Объяснить подруге свое состояние было проще, чем себе.

      Эля не хотела никаких перемен, даже таких. Какая-то тупая усталость наваливалась на нее, она ложилась после работы на диван, укладывала рядом с собой дочь и читала ей книжки. Больше ни на что сил не оставалось. Даже в борьбе с веснушками наступила пауза. Тридцать лет – это не шутка.

      Эля отлично понимала, что такое перспектива с точки зрения изобразительного искусства и легко находила ее в пространстве. А с точки зрения жизни – не видела, как ни старалась.

      Ей казалось, что перспективы нет. Кроме Машки. Вырастет Машка, и все, точка, а росла Машка быстро, прямо на глазах. Вечером одна, а утром уже другая.

      Вероничка, видя, как Эля мается, пыталась вытащить ее на какой-то спектакль, который поставил в молодежном экспериментальном театре питерский режиссер. Отзывы были самые лестные, критики единодушно называли спектакль явлением и событием. Элеоноре не хотелось ни явлений, ни событий, ей хотелось на диван.

      – У тебя осенний авитаминоз,– догадалась Ника и притащила витамины.

      Витамины не помогали.

      – Давай запишемся в тренажерный зал, – предложила Ника.

      – Давай,– легко согласилась Матюшина, уверенная, что до тренировок дело не дойдет, и не ошиблась.

      Коллеги в салоне тоже пытались расшевелить Элеонору, работали над ее образом, к созданию которого были привлечены визажист, мастер маникюра и косметолог. Их усилия пропали даром, Элеонора по-прежнему оставалась вялой и неразговорчивой.

      А потом опять появился клиент, тот, который уже предлагал проводить ее домой.

      Эля встретила