Научите меня стрелять. Анна Яковлевна Яковлева

и маршруток.

      – Мам,– глядя в окно, сказала младшая,– а вон мой институт.

      – Кстати, – влезла я,– сегодня квартиру будут смотреть еще две семьи, тоже для детей-студентов.

      Риэлтор – это все-таки блефующий циник.

      «Если сорвутся, уволюсь»,– по пути в агентство думала я.

      В агентстве было тихо, как в музее. Я села за стол, над которым висели сертификаты и дипломы, полученные мною за шесть лет работы агентом. Шеф гордился этими фантиками больше, чем я, и украшал ими стены офиса.

      Может, потому что сам он был интровертом, не вылезал из кабинета и все придумывал финансовые схемы увода денег в свой собственный карман.

      Я листала свежий номер «Из рук в руки», мечтала о щенке и ждала звонка. Мобильный молчал.

      – Катерина,– позвал шеф,– зайди ко мне.

      Я закатила глаза и не поднялась с места:

      – Леонид Николаевич, я не могу, я жду клиентов.

      – Ничего, никуда они не денутся.

      Войдя в директорский кабинет, я примостилась на краешек стула, готовая в любую минуту сорваться с места. Трубку я взяла с собой, чтобы подчеркнуть серьезность момента.

      Только Леня открыл рот, чтобы изречь какую-нибудь поучительную фразу, трубка завибрировала в моих руках и, скроив виноватую мину, я вымелась в коридор.

      – Слушаю,– пропела я.

      – Катерина,– это были мама с дочкой,– мы готовы встречаться с продавцом.

      Не откладывая на воскресенье, я взялась за прополку палисадника после работы. Переоделась, отыскала тяпку, которая имела манеру все время теряться, и вышла на улицу. В палисаднике сидел кот Степан.

      – Брысь! – обратилась я к коту, не заметив щель в гаражных воротах Егорова.

      В проеме тут же нарисовался Павел. На нем была бейсболка, надетая передом назад, и майка, из которой лезли в глаза мышцы. Я уставилась на бицепсы соседа, совершенно не справляясь с собой. Когда я все-таки заставила себя перевести взгляд на лицо, стало только хуже, потому что главными на лице у Пашки были губы. Такие губы навевали только греховные мысли, во всяком случае, у меня.

      – Привет,– с улыбкой сказал сосед. В руках он держал ветошь и вытирал ею руки.

      Глаза у Пашки были небольшими, и когда он улыбался, они практически исчезали между щеками и бровями, что опять-таки заставляло собеседника опускать глаза на губы.

      Пялясь по очереди то на Пашкину мускулатуру, то на губы, я почувствовала, что краснею, и отвернулась, бросив:

      – Привет.

      – Чем тебе мой кот не угодил?– решил выяснить Егоров.

      – Угадай с трех раз,– предложила я.

      – Кот как кот, ясное море. Может, тебе что-то другое мешает?

      – Например?

      Я повернулась к Пашке и с интересом посмотрела на него, стараясь обнаружить взгляд. Взгляд обнаружился. Он был умным и наглым, и шарил по мне без всякой почтительности.

      – Ну, может, тебе мужского внимания не хватает,– предположил Егоров.

      – И поэтому я цепляюсь к твоему коту?

      – Типа того.

      – Других