Я исповедуюсь за тебя, мама. Пограничное расстройство личности в истории и лицах. Наталия Порывай

во мне волну негодования. Мол, как ты могла, мама, такое допустить! И я хотела, чтобы она ответила, а не молчала или злилась, будто бы я сама во всем виновата. И ведь ребенок всегда считает виноватым себя. Он живет с этим чувством вины и порочности, будто бы не тот дядя был мерзким, а я. Я мерзкий и грязный, что со мной можно поступать именно так. И раз мама это позволяет, значит, я заслужил.

      И если мне было понятно, чем руководствовался педофил, и я даже на него не злилась, то чем руководствовалась мать, я не понимала. Почему она позволила этому быть? Почему сошлась с таким человеком? Почему?

      Снова и снова эти «почему» разрывали голову, а ответа не было! Я могла бы спросить у мамы, но наперед знала, что это бесполезно. Тема ее личных отношений всегда была табуирована, поэтому оставалось лишь догадываться, как ее угораздило найти такого мужчину? Чем он ее привлек? Своими упоительными речами о ее красоте? Речами о любви? Но ведь она и в любовь-то никогда не верила, грубо отрицая ее существование. Она усмехалась над теми, кто говорил о любви.

      Что тогда было причиной? Я понимала, что это еще один шанс спросить ее об этом. Быть может, сейчас, на пороге смерти она прольет свет на эту тайну:

      – Как ты могла жить с Шаманом, он же был полный придурок?

      – Я с ним и не жила, он приходил в гости. У него же была другая семья.

      – Но ты же родила от него ребенка.

      О, это любимая мамина тема, как она в поисках лучшей крови для нас, подбирала себе мужчин разных национальностей, чтобы мы, так сказать, рождались с высоким иммунитетом. Именно это я и услышала в очередной раз, хотя вопрос мой был о другом:

      – Я хотела разбавить кровь!

      – Татарином! – подытожила я, понимая, что разговор снова уходит не туда. Мне сложно было вытащить из нее нужную информацию, но я была благодарна за то, что она рассказала, как встала на мою защиту и прогнала Шамана. Пусть, это было меньшим из того, в чем я нуждалась в тот момент, но она сделала хотя бы это.

      Глава 8. Имена

      Раз уж я вспомнила Шамана с его странной кличкой, то не мешало бы остановиться на кличках нашей семьи. Они были у всех, или почти у всех. Мне сейчас было сложно вспомнить клички двух старших братьев, но остальных трех и сестры я помнила хорошо. Странно было то, что у меня, в отличие от остальных, этих кличек было несколько. Все они менялись с возрастом, а последняя осталась и по сей день – Ася.

      Но проблема была не в том, как именно меня и других называли, а в том, зачем это нужно было? Почему она не пользовалась нашими именами, которые сама нам когда-то и дала? Это я и готова была выяснить дальше.

      – Ты никогда не называла меня по имени, почему?

      – Я называла тебя Асей.

      – Но я не Ася!

      – Ася! Ася!

      – Мам, у меня собственное имя есть!

      – А раньше я называла тебя Асусенной, – она снова ушла от ответа.

      Мне порой казалось, что