Тайные истории Пушкинских гор. Наталья Гарбер

а все остальное – воля, диета, труд, минимизация стресса и ингалятор для форс-мажоров.

      На писательском семинаре первые полгода Ольга писала мне медицинские рецепты вместо долгожданной прозы, но почему-то не бросала ходить. А потом я случайно (Бог подсказал?) предложила прямо на семинаре написать историю на тему «отпускание». Тут у Ольги вдруг случился кризис, и я два часа работала психологической реанимацией, разбирая историю о том, как несколько лет назад ее матери поставили онкодиагноз, Ольга восстала как дочь и врач, и силой своего медицинского гения рак победила. После чего мать стальной хваткой охватил прогрессирующий Альцгеймер, и теперь Ольга, периодически сменяя выдыхающихся от нагрузок сиделок, тянет то странное существо не от мира сего, в которое превратилась мать. И все эти годы мучительно раздумывает о границах допустимого врачебного вмешательства в Божий промысел.

      После того двухчасового психотерапевтического сеанса я стала Ольге доверять и разрешила себя вылечить. За первые полгода я стала выдерживать все аллергены, которые раньше были моими основными ограничителями, и стала так стрессоустойчива, что сама себе удивилась. Решив, что все отлично, я бросила лекарства.

      Но литстудия продолжалась, и Ольга на ней уже писала такую дивную повесть про врача, что я стала называть ее «доктор Чехов». Выяснив, что я бросила лечиться, иммунолог сказала: ну вот, все так делают. Полегчало, лечение прекратили, а на стабильный уровень не вышли, и как только новый стресс, снова бегут ко мне – спасайте.

      Выяснилось, что хроники боятся выздоравливать и выходить обратно в мир, который когда-то страшным стрессом загнал их в болезнь, где жить плохо, но по-своему безопасно, особенно когда есть гениальная Оля. И больные бросают программу лечения вскоре после ухода симптома. А надо еще вывести организм на правильные и стабильные показатели, а потом потихоньку снимать препараты – и тогда уже все, полное здоровье. И что ж я, такая волевая и боевая единица, да еще и по совместительству практикующий психолог с полным пониманием происходящего – от Ольги требую самоотдачи в писательстве, а не могу толком самоотдаться в собственном оздоровлении?

      Я устыдилась своей непоследовательности, которая портила ее гениальный врачебный результат, и продолжила курс. Дело оказалось долгим, последние препараты я снимаю только сейчас, пройдя за это время длинный путь ауто-терапии по поводу открывшихся мне горизонтов, не единожды пересчитав свои жизненные стратегии. В итоге из категории героического хроника с элементами неизбежного социального аутизма я перешла в разряд социально активных здоровяков, которые вместо симптома теперь реагируют на перемены тонкой и точной адаптацией, основанной на той самой чувствительности, которая раньше их губила. И даже в честь Ольги медицинский полис завела, примирившись с эскулапами как классом.

      Ольга же свою начатую на моем семинаре повесть о гениальном докторе все еще не дописала. Потому что хоть и говорит, что я ее жизнь своим психологическим гением сильно изменила