Тайные истории Пушкинских гор. Наталья Гарбер

проливных дождях сегодня вышло солнце, и, досмотрев за завтраком по видео отчаянный фильм с Де Ниро, я еду по чернику. А то больше месяца тут живу, а ягоду ела только с рынка – клубнику и черешню. Не дело.

      По чернику я наладилась в лес за кладбищем, что по дороге к Нюте. Однако съезжая с кладбищенской горки, я разглядела наконец вдоль дороги созревший малинник, и тормознула у него велосипед. Малину я люблю больше черники. Малинник на взгорке страшно удобная вещь – первый, нижний слой я обобрала прямо стоя на дороге. Местные жители, курсирующие от коттеджей в Нютиных полях до Пушгор и обратно, видимо, так заняты делами, что ягоды не замечают. Пока я кормилась с куста, в поселок прошла толстая баба с дочкой, а к коттеджам испитой мужик, и всех их малина ничуть не волновала. А меня она взволновала страшно, и я полезла на косогор внутрь малинника, благо догадалась приехать в кроссовках и змеек могла не бояться.

      Впрочем, змейки тут ужики, с желтыми «ушками». Они не кусачие и бестолковые – выползают на шоссе, где их давят своими авто невнимательные туристы и привычные местные, давят вместе с недотепами-лягушками, которые тоже зачем-то скачут поперек дороги. Поэтому шоссе здесь усыпаны сухими шкурками лягушек так часто, будто у нас тут леса царевен-лягушек, с которых Иваны-царевичи шкурки посдирали.

      Но в малиннике ни лягушек, ни ужиков не оказалось, зато малины много, и я наедаюсь до отвала, вылезая из кустов уже в самом верху косогора, почти примыкающего к веселым могилкам. Могилки тут веселые, потому что завалены синтетическими венками с крупными разноцветными цветами на них. Местные на покойников денег не жалеют и ухаживают за могилками справно, поэтому кладбище, разместившееся на трех крутых горках, выглядит как детский сад, наряженный к праздничному утреннику.

      Приехав сюда в прошлом году впервые на свежую могилку своей соседки, «Арины Родионовны» моих поэм, я совершенно потеряла страх смерти, так здесь было солнечно, весело и ярко. Весь этот разноцветный парк культуры и отдыха, где к тому же часто играют дети, окаймлен красивыми корабельными соснами, малинник под которыми плавно переходит в черничник. Птицы вокруг радостно заливаются, а наверху облака кучерявятся вокруг солнца. Чего ж бояться? Радость сплошная. Я, помню, пришла сюда, села у могилки Арины Родионовны и подумала, что, конечно, «все же ближе к милому пределу мне бы хотелось почивать», то есть здесь. Здесь будет легко стать легкой птицей и заливаться радостно в поднебесье о том, что жизнь после смерти еще лучше, чем до нее.

      В Москве у меня бабушка с дедом похоронены в стене Донского монастыря, два сосуда с прахами за мраморной дощечкой, на которую мать прикрепила удачную фотографию, где красивая молодая бабушка в широкополой шляпе клонит голову на плечо деду, умно и внимательно разглядывающему нас через очки. Вся стенка монастыря плотно забита впритык такими маленькими усыпальницами с металлическими кольцами, в которые вставлены емкости с водой, – и живыми или пластмассовыми цветами. И то, что стенка слегка осыпается кое-где,