Меч ангелов. Яцек Пекара

Может, и был, может, и был, откуда ж мне знать…

      – Ты ведь знаешь, кто с ним был, верно?

      – Нет! Ничего не знаю!

      – Алоис, ты ведь помнишь, что Мудрая Книга гласит: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня»[4]? Неужели ты не хочешь рассказать мне всю правду о человеке, которого, как утверждаешь, едва знаешь? Или так мало значит для тебя Господь Бог всемогущий?

      Он повалился мне в ноги, обнимая стопы, и уткнулся в сапоги.

      – Отпустите меня, господин, невиновен я… – забормотал.

      Я вырвался из его хватки и отступил на шаг. Когда же он поднял голову, я пнул его носком сапога в верхнюю губу и сломал носовой хрящ. Он завыл и схватился за лицо. Отполз снова под бочки, рыдая и причитая.

      – Мне не нравится причинять тебе боль, но вижу, что мне придется всерьез взяться за работу.

      – Не-е-ет!!! Господи, не-ет!

      Я присел рядом и крепко прихватил его за плечо:

      – Смотри на меня, Алоис! – приказал ему твердо. – И помолчи! – Я ударил его ладонями по ушам.

      Он втянул с болезненным всхлипом воздух и замолчал.

      – Я разговариваю с тобой здесь и сейчас только потому, что все говорят: ты человек честный и достойный уважения. Но я всегда могу взять тебя в подвалы Инквизиториума. А знаешь ты, что происходит с телом человека, когда его рвут раскаленными до красноты щипцами? А видел ты машинку для ломания костей, которая действует столь хитро, что кровь выдавливается вместе с костным мозгом? А знаешь, как танцует человек, поставленный на раскаленное железо?

      – Прошу-у-у-у… – выдавил он из себя.

      – Не позволяй мне сделать это, Алоис. Не вынуждай причинять тебе боль, – произнес я голосом предельно ласковым. – Кто был со Швиммером?

      – Може-ет, его-о бра-а-атья-а-а, но я-а-а не зна-а-аю-у-у…

      – Братья? Какие еще братья? Откуда взялись в Хезе?

      – Из их села-а-а…

      – Как называется? Только не пытайся меня обмануть, Алоис.

      – Как-то оно… почти вспо-о-омнил…

      Я видел, что он правда старается вспомнить, но ошеломлен страхом и болью, поэтому я решил дать ему минутку передышки. Отошел в сторону и присел на крышку забитого гвоздями сундука.

      – Вспоминай, – сказал спокойно. – Получишь пару грошиков на вино – и забудешь обо всем этом. Спокойно, Алоис, у нас полно времени… Швиммер рассказывал тебе о своем селе?

      – Да, господин. Как-то, кажется, Зитен, или Зиттард, или Зайнен. Как-то так…

      – А какой город там неподалеку?

      – Готтинген, господин! – выкрикнул он. Вскинул ко мне покрытое кровью лицо – и сейчас на лице этом проступила радость. – Господом Богом… Готтинген! Говорил, что на ярмарку туда ездил.

      Ну это уже было что-то. Готтинген лежал в пяти-шести днях дороги от Хеза и был крупным торговым городом. Была у него своя крепость, и, насколько я помнил, находилось там одно из локальных отделений Инквизиториума. Принимая во внимание это, а также факт, что сельцо Швиммера звалось как-то на «З» и что родственники

4

Мтф., 10:37.