Меч ангелов. Яцек Пекара

много вы получили? – оживился он. – О, простите, мне не следовало спрашивать…

      Я рассмеялся, поскольку Риттер проявил нахальство такого рода, которое меня не только не злило, но и слегка забавляло. И я всего лишь надеялся, что он знает, где проходит граница, за которую не следует заступать.

      – Ну там больше обещаний, – сказал я. – Но задаток был существенным. Так что? Поговорим о Йоханне.

      – И что я должен сказать? – Он пожал плечами. – Выпьете?

      Я кивнул, а он потянулся за вторым кубком. Когда его наполнял, рука тряслась уже чуть меньше.

      – Если б я что-то знал, то раньше или теперь сам бы рассказал Лойбе, – сказал он, и мне показалось, что я слышу искренность в его голосе.

      – А девушка могла с ним сговориться?

      – Любила его, – сказал он, помолчав. – Но, понимаете, так, как любят хромого пса. Сегодня кинет ему пару-другую объедков, завтра погладит… Она всегда была любезной – но она была любезной со всеми. Головой Вельзевула клянусь, мне жаль…

      – Уж лучше говорите «мечом Господа клянусь», или «гвоздями и тернием», – проворчал я и уселся на сундук у кровати. – Лойбе говорит, что молокосос был не один. Кто дружил со Швиммером? Никто из ваших не пропал в то самое время? Пусть даже на пару дней?

      – Нет. – Прежде чем ответить, он некоторое время размышлял. – Ничего такого.

      – Что-то вы мне не помогаете…

      – Потому что ничего, Богом живым клянусь, не знаю! – едва ли не крикнул он. – Ходили слухи, то тут, то там…

      – И что говаривали? – прервал я его.

      – У Швиммера была… была… – он щелкнул пальцами. – Как это называют, когда некто хочет чего-то и пытается достичь этого любой ценой?

      – Мания?

      – О, точно! – обрадовался он. – Именно мания, вы верно сказали. Я ведь говорил уже, что у вас очень богатый словарь и мудрейшие мысли. Вы никогда не думали попробовать силы в…

      – Хайнц, – оборвал я его. – Какая мания?

      – Ах да, простите… Ну он хотел лишить ее девственности. Представляете?

      Я вполне себе представлял, хотя обычно о таком мечтали люди несколько более в возрасте. Это для них привозили с юга малолеток, смуглых девиц и продавали по невероятным ценам. А порой – и по несколько раз, поскольку девицы быстро учились, как изображать телесную невинность.

      – И откуда вы об этом знаете?

      – Да он что-то кому-то сболтнул за пивом. – Риттер махнул рукой. – Но не знаю, есть ли в этом хоть какой-то смысл.

      – Поиски смысла оставьте мне, – сказал я и отпил из кубка винца.

      Было оно не самым лучшим, слегка кисловатым, но ведь и Риттер, как водится, не сорил деньгами.

      – Откуда он вообще взялся в Хезе? Родился здесь или прибыл из провинции?

      – Пожалуй… – Риттер макал пальцы в разлитое по столу вино, – …приехал. Да, наверняка, но уже давно. Родители владели мельницей или чем-то таким, но лишили его наследства или как-то так…

      – Вот видите, сколько всего вы знаете, – усмехнулся я. – А теперь еще если б вспомнили, из какого