Стихи. Мария Кабанова

дыханий до отправления

      Я влетела в вагон.

      Ты меня ждал, волновался страшно,

      Бледный, смешной и смелый.

      А я босая, в ночной рубашке:

      – Вещи где?

      – Не успела!

      В сумке блокнот, шоколад и Бунин,

      Как подобает леди.

      Едем мы всего до Июня,

      Вдвоём до Июня едем!

      Дальше – не надо. Дальше – детали.

      Взрослая жизнь с помехами.

      Мы говорили и целовались.

      В общем, Июнь проехали.

      А глаза у тебя как небо.

      В них летать не устанешь.

      Мы на Июле купили хлеба

      И поехали дальше.

      Мало ли станций в календаре —

      Станций мы не считали.

      Август проспали, на Сентябре

      И выходить не стали.

      Вот и Ноябрь из темноты —

      Чист, нелюдим и сер.

      «Дальше, – заволновался ты, —

      Только зима и смерть.

      Дальше – пресность и белизна,

      Холод и боль вне квоты».

      Спрыгнул – и я осталась одна.

      Дура, одна, с блокнотом.

      Мне контролёра задобрить нечем.

      Он за мной – по пятам!

      Поезд подвозит нас всех к конечной,

      Спрыгиваю, а там…

      Станция Май. Посёлок Сире́нево.

      Радуга после дождя.

      Я, удивлённая и весенняя,

      Иду домой без тебя.

К Жизни

      «Мы, – говорю, – ещё посмотрим, кто кого

      поднимет на щит.

      Кто кого уложит в песок,

      придавит, но пощадит.

      Кто кому выбьет сердце, печень и прочее.

      Кто простит

      Кого».

      Я говорю: «Учти, я до конца борюсь.

      Да, задыхаюсь, дрожу, как мышь, боюсь,

      Но обещала своим и не вернусь

      Без победы в небо».

      Она картинно зевает, вздыхает: «Что ж,

      Взгляд твой – огонь, и разговор хорош,

      Посмотрим, как далеко зайдёшь,

      Дальше ли прочих!»

      Мутно

      Плывёт в глазах Колизей, сограждане мне кричат,

      И я выхожу без доспехов, зонта, меча

      В утро.

К другой Гостье

      В полночь приходит, мелькнёт у окна,

      Крикнет, смеясь: «Встречай!»

      Я предлагаю ей кровь, она

      Предпочитает чай.

      Пахнет парфюмом истлевшей плоти,

      Шепчет, ложась в кровать:

      «Не трусь, Марусь, я не по работе,

      А просто так поболтать.

      Жаль, что пугает вас, людей,

      Стук моих каблучков.

      Я ненавижу мучить детей

      И пугать старичков,

      Жизнь вас пытает, как инквизитор.

      Я же добра по фактам.

      А что внезапны мои визиты,

      Так это ж гуманней как-то.

      Бывает, беру не того – косяк.

      Ошибок не отрицаю.

      Но Жизнь вас терзает и так и сяк,

      А я бегу и спасаю.

      Ах, если б могла, я бы всех увезла

      Вглубь полночных зеркал,

      Чтоб