Мемуары шпионской юности. Вячеслав Гуревич

не просит аванс.

      – Подозрительно, – кивнул Рэмблер. – Беженец без гроша в кармане? На что он вообще живет?

      – Он вывез редкие марки из России.

      – А, ну да. – Рэмблер что-то пометил у себя. – Вы не удосужились проверить его легенду у дилеров-филателистов, не так ли? А что там советская таможня, уже марки не проверяет? Ваш друг вот так вот взял и вывез свою коллекцию?

      – Понял. – Сердце Джоша провалилось сквозь пол. – Значит, на вас нельзя рассчитывать в плане материалов, которые он мог бы передать русским? Хотя бы одну страничку фейкового досье – допрос эмигранта?

      Рэмблер покачал головой:

      – Сначала он должен прийти сюда лично и ответить на пару вопросов. Возможно, у меня найдется время задать их ему лично.

      «Когда-нибудь твое желание сбудется», – подумал Джош. – Как бы мне хотелось, чтобы Леонид тебя «прочитал»».

      TWENTY-EIGHT

      Вообще-то, я рассказал JC, как я вывез марки. Операция была непростая, похвастаться есть чем.

      Во-первых, я закупал марки задолго и постепенно. Покупка целой коллекции одним махом вызывает подозрения, и продавец с посредником были бы только рады настучать в ОБХСС или напрямую чекистам. Я слишком хорошо знал нравы советского черного рынка, чтобы доверять этому народу.

      Во-вторых, я посетил своего старого друга-одноклассника Олега Д., который трудится и будет трудиться до конца дней своих эмэнэсом в Международном институте рабочего движения стран Азии и Африки, и попросил у него разрешения воспользоваться институтскими формами, чтобы переслать кое-какую литературу на адрес уважаемого профессора и специалиста по монгольскому профсоюзному движению Майры Фельдман при City University of New York.

      В-третьих, я приобрел очередную биографию В. И. Ленина на английском языке, «From Volga to Eternity», которая получила все призы, какие есть. Разумеется, я получил огромную скидку, поскольку все десять томов биографии собирали пыль на полках магазинов международной книги. Тем самым посылка была идеально законным средством распространить лучи передового учения в город Желтого Дьявола.

      В-четвертых, я аккуратненько завернул марки в целлофан и приклеил их липучкой внутри переплета каждого тома. Работа была филигранная, и потел я над ней всю ночь.

      Конечно же, мероприятие было рискованным.

      Могли возникнуть подозрения на почте. Даже советские НИИ не каждый день отсылают в Нью-Йорк десятитомники ленинской биографии. (Степень риска – «низкая». )

      Майра могла проигнорировать или не обратить внимания на мою отчаянную просьбу не вскрывать; могла начать читать и оставить хотя бы один том в метро. (Степень риска – «средняя». )

      Наконец, почтовая служба, советская или американская, могла просто взять и потерять бандероль. (Степень риска – «высокая». ) Куда пойдешь, кому скажешь, как говорила моя тетя Ривуся.

      И все же все эти риски, вместе взятые, были несравнимы с угрозой попасться на таможне. Но моя психоипохондрия