Мемуары шпионской юности. Вячеслав Гуревич

по пояс обнаженные и перебинтованные, некоторые в весьма интригующих позах. Пили и бурбон, и белое вино, а на джук-боксе стояли пластинки и кантри, и джаз. Главное, что, как и положено гей-бару, в SJ была «задняя комната», и в три часа пополудни там было относительно тихо: только две парочки обжимались на диванах по уголкам. В свою очередь у «задней комнаты» была своя «задняя комната», где нас, безусловно, не могли ни выследить, ни потревожить.

      Я немного оробел. Мои блуждания по Нью-Йорку не включали в себя задние комнаты гей-клубов. Обычная советская гомофобия. Но не будем об этом.

      – Если чекисты меня выследят, разве это не заставит их усомниться в моих чувствах к Ане?

      JC хмыкнул:

      – Да ладно – ты зашел испражниться, вот и все. Это не то же самое, когда бы если ты был регулярный клиент. Они побоятся зайти в заднюю комнату. Все русские боятся, что их изнасилуют.

      Иногда спорить не стоит. Тем более что зерно в этом было – что есть советское общество как не внешняя зона, в отличие от зоны внутренней, она же собственно «зона», а на зоне «козлов» и «петухов» не жалуют.

      – В общем, мы напишем свое интервью с эмигрантом, – заявил он, прям чистый Мартин Лютер с молотком-гвоздями, – и притворимся, что оно из ЦРУ. Я знаю, как писать. Я таких интервью много провел.

      На самом деле он был мелкой сошкой. Если ЦРУ проявляло повышенный интерес к деталям биографии эмигранта, его отправляли на военную базу в Германии, где им занимались военные эксперты.

      – Нам вовсе не обязательно передавать им какого-нибудь Боруха, который служил на ядерной подлодке, – сказал я. – Все, что надо, – это убедить их, что я в состоянии его передать.

      JC кивнул:

      – Все, что нужно, – это правильный формат. Чтобы выглядело как аутентичное досье. И копия была сделана на настоящем ксероксе.

      – Какой еще Ксеркс? При чем тут персы?

      Он объяснил. «Да… – подумал я. – Так можно засыпаться в два счета. Но сомнения должны оставаться в тайне».

      – Поезд делает ту-ту, Йоша, и отходит от перрона, – сказал я срывающимся голосом. – We’re in business. Найдешь нам хорошую квартиру на несколько часов. Не сюда же ее вести.

      – Отель. КГБ ожидает, что ЦРУ прослушивает твою квартиру. Не забывай, что ты подписал двадцать пять форм о неразглашении.

      Я кивнул:

      – Ладно… все равно есть что праздновать, JC. Нас ожидают амфоры выдержанного бургундского и команды распущенных молодых гетер. Выражаясь метафорически, – добавил я.

      Все, что произнесено с акцентом, амеры воспринимают буквально.

      THIRTY

      «Вот ведь гады, – подумал я мрачно, уставившись на глянцевое красочное меню. – Последний цент из меня хотят вытащить, чтобы я приполз к вашим боссам за бабками».

      Плач был не совсем искренним, ибо ресторан La Pizza di Troia мне пришелся по душе. Это было классное место, с чистыми линиями скандинавского интерьера и лаконичными черно-белыми фотками Гарибальди и калабрийских